«Сатирикон» — «молодой» москвич, москвич первого поколения, он обосновался в столичной Марьиной Роще в начале 80-х годов прошлого века, но по рождению и наследию является коренным петербуржцем, а точнее — ленинградцем. Ведь до того как стать московским «Сатириконом», он назывался Ленинградским театром миниатюр, куда в 1939 году пришёл смешить публику великий советский комик Аркадий Райкин.
Поэт и царь
Театр Аркадия Райкина привык вести кочевую жизнь — гастроли, поездки, концерты, артисты жили одной шумной семьёй, практически не распаковывая чемоданов. Райкин был центром этого весёлого табора, состоявшего из нескольких красивых, острых на язык женщин и весёлых, подпрыгивающих мужичков. Труппа Райкина строила свой репертуар на сатирических скетчах, комических сценках и простеньких трогательных песенках. Райкина боготворила вся советская страна — он обладал невероятным талантом интонации, мог рассмешить публику одним выражением лица, мимикой, красноречивым молчанием, которое зачастую было сильнее произнесённых слов. За это вольнодумство Райкина обожали зрители и ненавидели цензоры и чиновники. Особую ненависть к артисту испытывал «хозяин» Ленинграда — первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Романов. Романов в принципе презирал всю творческую интеллигенцию, считая её представителей людьми неблагонадёжными, бесполезными и потенциальными предателями родины. Стараниями Романова Ленинград в своё время покинул Сергей Юрский, сбежав в столицу от политического преследования и цензурных запретов. Райкин очень любил свой город, но жить и творить под наблюдением и руководством партийного мерзавца в какой-то момент стало невыносимо.
Аркадий Райкин лично попросил Брежнева помочь ему переехать в Москву вместе с театром. И в 1982 году Ленинградский театр миниатюр стал Государственным театром миниатюр под руководством Аркадия Райкина, «бездомным» москвичом, без кола и двора. Кочевая жизнь продолжилась и в столице. В театр уже пришёл на подмогу отцу Константин Райкин, привёл с собой группу молодых артистов, с которыми решил развивать и омолаживать уже слегка подуставшую и постаревшую труппу.
Добро пожаловать в Москву
Здание бывшего кинотеатра «Таджикистан» в Марьиной Роще райкинцы получили в 1983 году. Артисты с восторгом бегали вокруг огромного угловатого монстра с таджикским орнаментом на стене и мечтали, как заживут наконец в своём доме и на своей сцене и как на дверях гримерок наконец появятся таблички с их фамилиями. Но Москва, как известно, не для радости, Москва — для битвы.
Здание поставили на реконструкцию, и труппа, уже довольно распухшая от прилива новых свежих сил, вновь отправилась в привычное путешествие по городам и весям. Месяцами длились гастроли в разных уголках страны, месяцами играли в чужих помещениях, репетировали новые спектакли, искали новых авторов и режиссёров, топтали Концертный зал Олимпийской деревни, старинную сцену Театра эстрады на Берсеневской набережной, тряслись в метро до ДК МЭЛЗ на Электрозаводской. А «Таджикистан» всё реконструировался и реконструировался. Давно умер Брежнев, а за ним Андропов, а за ним Черненко, в стране уже практически сменился политический строй — вовсю громыхала перестройка, уже вырос на соседней улице новый кинотеатр — «Гавана», и жители Марьиной Рощи с раздражением огибали строительные заборы не случившегося театра и бежали смотреть комедии в новеньком кинотеатре. Аркадий Исаакович старел, болел, уже с трудом выходил на сцену. И вот, наконец, в 1987 году «Таджикистан» сдался и раскрыл свои тяжёлые двери, правда, так и не смыв со своего тела упрямый таджикский узор, словно напоминавший новым хозяевам, что их счастье — временное.
Театр получил новое название — стал «Сатириконом», который постепенно под руководством Константина Райкина стал преображаться и обретать новое лицо.
Свет и ужас Марьиной Рощи
Константин Райкин часто повторяет полюбившееся ему утверждение (основанное на собственных наблюдениях), что город, в котором есть театр, сильно отличается от города, в котором театра нет. Что у жителей города, в котором есть театр, совсем другие лица. Что в атмосфере города, в котором есть театр, всегда ощутимы свет и надежда, даже если это город промышленный, задымлённый и холодный. Что на улицах города, в котором есть театр, меньше агрессии и ненависти.
Это, конечно, довольно спорная концепция, но зато очень красивая, почти как притча. Если сузить её масштаб до уровня городского округа или района — она будет даже чуть более убедительной! Ведь район в Москве, в котором есть хотя бы один театр, существенно отличается от района, в котором никаких театров нет. Таким — угрюмым и депрессивным, с дурной историей и дурной славой — был и район Марьиной Рощи до появления там «Сатирикона». Театр внёс свой существенный вклад в изменение атмосферы и вечернего освещения — в Марьиной Роще с приходом райкинцев появился свет, во всех смыслах этого слова. «Сатирикон» и небольшой сквер вокруг главного входа стали центром притяжения московской интеллигенции и гостей столицы. В Марьиной Роще не было метро — зрители ехали на троллейбусе от «Рижской», путь не близкий. Но «Сатирикон» сделал невообразимое — он привёл в Марьину Рощу центровую публику — искушённую, капризную, требовательную, воспитанную на лучших образцах театрального искусства.
После ухода из жизни главного флагмана и основателя советской сатиры Аркадия Исааковича Райкина его сын Константин Аркадьевич начал строить свой театральный дом, в котором для начала он пытался соединить папины эстетические принципы с языком драматического театра Щукинской (вахтанговской) школы (стоит напомнить, что сам Константин — выпускник Щукинского училища). Из этого «микса» получилось нечто совсем уникальное, и на сегодняшний день «Сатирикон» — один из самых отдельных (и географически тоже) и самых успешных театров Москвы.
Зрелищ и зрелищ
«Сатирикон» — это театр зрелищный, театр открытого темперамента, театр, в котором сотрясаются стены от бурных эмоций: здесь плачут так, что слёзы затопляют сцену, здесь хохочут до икоты, здесь молчат так, будто кричат, а кричат так, что в последних рядах цепенеют от ужаса. Константин Райкин за прошедшие годы воспитал несколько поколений блестящих артистов, открыл свою театральную школу, затеял огромную реконструкцию театра, которая опять затянулась на годы, и здание с таджикским орнаментом вот уже пятый год стоит в лесах, а труппа вновь, как в молодые годы, кочует от сцены к сцене.
Удивительно, что «Сатирикон» — чуть ли не единственный театр Москвы, который избежал творческого кризиса: все годы своего существования в зале неизменный аншлаг, репертуар периодически обновляется, Райкин безжалостно расстаётся со старыми спектаклями и не боится рисковать, приглашая самых неожиданных режиссёров, выбирая самые непредсказуемые пьесы и выпуская спектакли на самые опасные темы.
В театральной истории «Сатирикона» уже есть свой золотой фонд, свои хиты, ставшие легендами. Это, в первую очередь, «Служанки» Романа Виктюка (1988) — спектакль, ставший поворотным в судьбе театра. Именно с этого удивительного зрелища — наполненного музыкой, чувственностью, изящным флёром декадентства — и началась новая, независимая от прошлых заслуг жизнь молодой труппы. Виктюк тогда словно шлюзы открыл. Москва сошла с ума на этих «Служанках», у каждого участника спектакля (а их было четверо) появился свой фан-клуб, зал был заполнен звёздами театра и кино, которые кусали локти от зависти. Такого триумфа не ожидал никто. После «Служанок» в театр косяками пошли режиссёры первого ряда, и афиша засветилась великими именами, как новогодняя елка: Шекспир! Брехт! Островский! Мольер! Достоевский! Пушкин! Чехов!
Жители Марьиной Рощи стали улыбаться при встрече друг другу, и в Марьину рощу провели ветку метро! Вот такая она, «волшебная сила искусства».
