Крупный средневековый город — что в Европе, что у нас — это цеховая организация, подразумевавшая, в числе прочего, компактное проживание представителей одного занятия: как для удобства самоуправления, так и для надзора. Ведь цех— это в первую очередь контроль за соблюдением общих правил. На территории района Якиманка топонимика сохраняет указание как минимум на четыре таких слободы: Кадашевскую, Ордынскую, Толмачевскую и Казачью.
Дела иноземные
С Ордынской слободой более-менее ясно: где-то в районе нынешней Большой Ордынки начиналась дорога в Орду через Лопасню и Тулу. Вдоль нее селились прибывающие из Сарая чиновники невысокого ранга (для высокопоставленных прямо в Кремле существовало Ордынское подворье), а также русские служилые люди, возившие ханам дань и корреспонденцию. Это не цех в его ремесленном смысле, не слобода, это городской квартал, не имеющий отдельных прав, обязанностей и самоуправления.
Сложнее с толмачами, то есть переводчиками. Их поселение сформировалось не позднее середины XIV века, когда после княжения Калиты связи между Москвой и Сараем стали интенсивными. Первоначально оно располагалось по другую сторону тракта, там, где сейчас находится Старый Толмачевский переулок. Слобод, по-видимому, было две, и, хотя они соседствовали, каждая имела свой церковный приход. Здесь, судя по всему, имелось некое подобие самоорганизации, ведь надо же было распределять поручения и представлять интересы цеха перед своевольными великокняжескими людьми. Жителей было немного: даже во второй половине XVII века, когда международные отношения Московского государства стали уже довольно разнообразными, в штатах Посольского приказа значилось полтора десятка переводчиков, работавших с документами, и около полусотни занимавшихся устным переводом толмачей.
Загадка топонимики
Наиболее крупной и зажиточной слободой Замоскворечья была Кадашевская. Происхождение названия ясно не вполне, историки и краеведы по сей день ведут жаркие споры. Село Кадашево впервые упоминается в духовной (завещании) Ивана III: старшему сыну Василию от отказывает «селцо Семчинское, и з дворы з городцкими (между современными Пречистенкой и Остоженкой), и з Самъсоновым лугом (часть Девичьего поля), да село Воробьево, и с Володимеровским, и з Семеновским, и с Воронцовским, и с Кадашовым, и з деревнями, как было при мне». По распространенной версии, название его связано с профессией обитателей; якобы кадаши (от слова «кадка») — это производители бочек, бондари.
На первый взгляд, логично, город в то время нуждался в тысячах бочек. И все-таки есть сомнения; взаимно дополняя друг друга, они делятся на две группы: исторические и филологические. Первые заключаются в том, что нет ни одного свидетельства существования в Замоскворечье бондарного производства; похоже, столицу Великого княжества снабжали кадушками гораздо более отдаленные села и деревни. Второе — нетипичное словообразование: суффиксов, образующих профессии, в русском немало [-ик-, -ар- (-арь-), -ец- и т. д.], но вот только -аш- среди них не встречается. Он существует, например, в пренебрежительном торгаше и совсем уж современном алкаше. Гораздо более вероятно, что название села происходит от общетюркского кадаш — «друг», «товарищ», и вполне могло быть именем-прозвищем какого-нибудь татарина Кадаша, родоначальника Кадашовых или Кудашевых… А уж за какие такие заслуги он был пожалован сельцом (и был ли? может, просто дом имел?), за давностью лет история умалчивает.
Пряха. И. Прянишников, 1878 год // Червонец работы Кадашевского монетного двора, 1701 год
Ткальи, бральи, пряльи…
По крайней мере с конца XVI века жители Кадашевской слободы занимаются совершенно определенным ремеслом, не имеющим к бочкам решительно никакого отношения. Кадаши — «царицына хамовная слобода». Давайте разбираться.
В первой половине XVII века в Москве насчитывается около 120 слобод, которые могут быть разделены на 4 группы. Первая — дворцовые и казенные: те, кто обеспечивает своим трудом государственный заказ. В Мневниках (мень — это «налим») ловят рыбу к царскому столу, в Садовниках выращивают фрукты и овощи, жители Бронной изготавливают оружие в Оружейной палате. Вторая — более 30 слобод — места проживания московского гарнизона, известны по именам полковников; так, по соседству с Кадашами Пыжевский переулок никак не связан с производством пыжей, просто здесь квартировал стрелецкий полк Потапа Пыжова. Затем идут слободы «духовные» — патриаршьи, митрополичьи (Крутицкого и Ростовского), монастырские. Это все слободы «белые», выполняющие повинности в пользу государя и его семьи, церковных иерархов, или несущие военную службу; в «тягло» они не входят, то есть государственных налогов не платят. И есть еще «черные», несущие тяжелое налоговое бремя и выполняющие обременительные повинности по городскому благоустройству и поддержанию порядка.
Обитатели Кадашевской слободы занимались изготовлением полотна и изделий из него (скатертей, занавесей, полотенец и т. п.), т. е. «хамовным промыслом». «Урок», т. е. годовое задание, определялся каждому хозяйству в зависимости от занимаемой земли. Полный урок («дело») рассчитывался от 200 квадратных сажен, в понятных нам единицах — примерно 9,5 сотки, не разгуляешься, никакого огорода, самим бы уместиться. Более того, и такой «роскошью» обладали считаные единицы: во второй четверти XVII века на 413 дворов Кадашевской слободы приходилось 189,5 дела, что дает нам чуть более 4 соток на двор — как говорится, курице вторую ногу ставить некуда.
Помимо хамовников (собственно ткачей, преимущественно мужчин), в слободе проживали и работали женщины: ткальи (ткачихи), бральи (тоже ткачихи, но выполнявшие более сложную работу — делавшие браную скатертную ткань, где разноцветные нити «брались» по счету), пряльи (пряхи), швеи, бельницы (мастерицы, выделывающие бель, т. е. пряжу). Среди мужских профессий высоко ценились бердники: те, кто изготавливал берда, т. е. гребни ткацких станков. В слободе выбирали старосту для общего руководства и общения с «внешним» миром и отдельно женщину-начальницу для руководства работницами — «приказную».
«…Существует двоякое объяснение термина хамовный: от шведского слова hamo (рубашка), и от индийского слова хаман, что означает белое тонкое полотно; последнее производство имеет больше за себя данных, потому что влияние восточной терминологии вообще было значительно, в особенности в наименовании тканей».
Митрофан Довнар-Запольский «Торговля и промышленность Москвы XVI–XVII вв.»
Прогресс не стоял на месте, да и потребности царского двора в изысканных тканях росли, и в 1658 году там же устраивается Кадашевский хамовный двор (примерно на месте нынешнего дома 11 по Старомонетному переулку), представлявший собой большое помещение, где складировалась государева «белая казна» (запасы тканей) и производились некоторые «тонкие» работы. О размерах его можно получить представление из сохранившегося подробнейшего отчета о строительстве: «Окола двора ограды всей кругом 157 сажен», то есть 335 метров — по площади точь-в-точь футбольное поле, а по форме — нет, квадрат.
Двор проработал «по основной специальности» ровно 40 лет, пока Петр I с его неуемной тягой к переустройству не перенес полотняное производство на Яузу. Однако роскошное строение (одна ограда выше четырех метров!) пустовало недолго: тремя годами позже здесь разместился Кадашевский, иначе Адмиралтейский, монетный двор — событие, сохранившееся в названии Старомонетного переулка и шести Монетчиковских (видимо, работники жили несколько поодаль, на другой стороне Большой Ордынки, и там была их слобода). Работали там в основном с серебряной монетой в диапазоне от пятачка до полтины, но бывали и золотые («петровские червонцы»), и медные деньги. Он просуществовал больше трети века; при Анне Иоанновне столица окончательно перебралась в Петербург, и его закрыли, а затем здание и ограду и вовсе разобрали на кирпич для строительства моста.
