Канцеляристы и поэт

Канцеляристы и поэт, фото

Село Кожухово на карте 1818 года / Русское посольство 1576 года

Стоявшая некогда на месте московского района Южнопортовый деревня Кожухово, уступая место активно растущему городу, передала своё название улицам и проезду, станциям метро и железной дороге. Название это восходит к прозвищу Кожух, означающему «шубу» или «тулуп».

В Москве XV-XVI вв. под именем Кожухов-Кожуховых была известна целая династия митрополичьих дьяков, что само по себе огромная редкость. Ведь канцелярия митрополита в то время включала от силы 5-6 дьяков и должность эта не была наследственной. Наши Кожухи меж тем на протяжении как минимум трёх поколений не только верно служили митрополитам, но и дослужились до ответственных поручений, а родоначальник династии Родион Кожух остался в истории как писатель-летописец с новым, живым поэтическим стилем.

Мирские заботы духовной канцелярии

Во второй половине XV в., когда старший из рода Кожуховых митрополичий дьяк Родион начинал свою карьеру, русская церковь постепенно выстраивала собственную — аналогичную великокняжеской — систему управления делами и имуществом. Митрополиту, как и великому князю, требовались «чиновникиканцеляристы», тем более что имущество церковное постоянно прирастало.

Три Кожуха-Кожухова последовательно служили в митрополичьей канцелярии с 1461 по 1526 год. «Копийная книга актов на земельные владения московского митрополичьего дома» содержит множество самых разных документов, оформленных и старшим Кожухом — Родионом, и его сыном Яковом, и внуком Иваном.

«А было то село в поместьи за митрополичьим же сыном боярским за Яковом за Якшилом, а по смерти Якшилове за сыном его за Семеном. И Семен Якшилов то село освоил себе отчиною да и продал его Ивану Парфеньеву… И митрополит Симон сведал то лукавство да послал на те земли диака своего введеного Якова Кожухова того всего дозрети и истинно опытати. И Яков опытал того по старине и по великого князя писменым книгам, что то село… митрополиче изстаринное, и отписал то село у Ивана у Парфеньева… и с хлебом, и с сеном, и с всем».

«Копийная книга актов…», № 53

Эти дьяки готовили и заверяли грамоты для самых разных сделок с митрополичьим имуществом: купчие и меновые, закладные кабалы и дарственные. Они же были свидетелями при сделках, землемерами при землеотводе, межевании земель, установлении границ и вели учёт имущества.

Если митрополит жаловал кого-то пустошью, селом или вотчиной, дьяк оформлял (иногда и подписывал) жалованную грамоту о передаче имущества, освобождении от повинностей и судебных привилегиях. При смене предстоятеля такие пожалования требовали заверения в митрополичьей канцелярии — подтверждением дарованных прав тоже занимались дьяки. Так, в 1465 году жалованную грамоту митрополита Филиппа игумену Льву Покровского монастыря на Богоне «по господинову слову по митрополичю подписал Кожух дьяк» — старший Кожух, Родион.

При спорах и махинациях с вотчинами, что было совсем не редкостью, дьяки отправлялись на место, чтобы расследовать дело: «сведать то лукавство», «дозрети» и «опытати». Если розыск давал основания для изъятия имущества, дьяк оформлял отписную грамоту. Он же выступал и «судебным приставом», причём отслеживал исполнение не только в том, что касалось изъятия, но и, например, в части выдачи виновника «головою» — для личной отработки долга. Сын Родиона Яков Кожухов, бывший к тому же «введенным» дьяком с правом суда последней инстанции, в 1499 году расследовал такое «лукавство» с незаконной продажей митрополичьего села Горки-Якшилово и оформлял отписную грамоту на изъятие села.

Часто в канцелярской практике встречались обязательства пожалованных лиц не отчуждать имущество, не «осваивать на себя» или не претендовать на него при возмездном изъятии в казну митрополита. Правда, разбирательства о всевозможных махинациях и незаконных сделках показывают, что цена таким обещаниям была не слишком высока.



«Се яз Настасьа <…>, что есми была за своим мужем за Григорьем <…> сыном Лыскова за Чертовым, а приданого за мною взял земли и платья и денег на шестьдесят рублев, а божиа воля ссталася, мужа моего Григорья в животе не стало, а тое мою землицу приданую муж мой Григорей продал и приданое мое все истерял, а осталась мужа моего отчина деревня Олешово <…>, и господин Данил митрополит <…> взял тое мужа моего отчинку себе за свои казенные денги, да с тое ж деревни <…> дал мне за мое приданое пятнатцать рублев, а те денги взял со мною брат мой Захарья… А запись писал Иван Яковль сын Кожухова. <…> А мне Настасье до тое деревни дела нет».

«Копийная книга актов…», № 76, 1525–1526 гг.

Официальные, хотя и живописные сегодня, строчки канцелярских книг — это всё, что до нас дошло от Якова и Ивана Кожуховых. Несомненно, они были работниками незаурядными — хотя бы потому, что им чуть ли не единственным в то время удалось продолжить служебную династию, а Якову к тому же — дослужиться до почётной роли «введенного дьяка». И всё же основатель рода Кожуховых оказался куда известнее потомков.

Дьяк-летописец, дьяк-поэт

Дьяческую деятельность Родиона Кожуха датируют 1461–1482 гг. Вот только прославился он совсем не ею. В конце 1480-х гг. в Москве появляется так называемый Независимый летописный свод, позднее частично вошедший в Софийскую вторую и Львовскую летописи XVI в. Одним из возможных составителей этого уникального документа называют митрополичьего дьяка Родиона Кожуха.

По мнению исследователей, свод составил человек ортодоксальной веры, прекрасно знакомый с жизнью церкви изнутри, возможно, близкий митрополиту. Он явно сочувствует иерархам, хотя временами к ним совершенно безжалостен, а ещё он очень критически относится к великому князю.

«В год 6983 (1475) <…> а там, говорил он, в Венеции, есть церковь святого Марка, великолепная и красивая, и ворота венецианские, работы того же Аристотеля, очень искусно сделанные и красивые. И еще, говорил Семен, показывал он ему одну свою искусную работу. Позвал его к себе в дом (дом, де, у него хороший, и палаты есть) и велел блюдо принести. Блюдо медное, на четырех медных яблоках, а на нем сосуд, как умывальник, как будто оловянный. И начал лить из него из одного на блюдо и воду, и вино, и мед — что хочешь, то и польется». 

Независимый летописный свод 80-х гг. XV в.

Знаменитый сюжет со строительством Успенского собора Аристотелем Фиораванти таинственный рассказчик снабжает множеством уникальных,  отсутствующих в других летописях деталей. Он не оставляет зодчего своим вниманием и тогда, когда собор будет достроен, а сам Фиораванти безуспешно станет добиваться возвращения на родину. Историю венецианского посольства Семёна Толбузина, который и привёз Фиораванти в Москву, летописец явно передаёт со слов посла, причём с целым рядом диковинных для тогдашней Москвы картин быта и политического устройства «нечистой» (католической) Венецианской республики, так напоминающей непокорную республику Новгородскую.

Если в отношении авторства свода в целом у исследователей нет единого мнения, то авторство двух включённых в него ярких и образных житийных текстов сомнений не вызывает — они прямо подписаны как «Творение Родиона Кожюха, диака митрополича». Сказания дьяка об исцелении отрока старцем Варлаамом и о буре над Москвой отличает совершенно непривычная для летописей, ренессансная по духу изобразительность, метафоричность и жизнеподобие, а ещё уникальный творческий приём Родиона Кожуха — характерные ритмические, поэтические, по сути, повторы.

Наконец, если составителем свода был наш дьяк Родион Кожух, именно ему мы обязаны первой летописной редакцией «Хожения за три моря» Афанасия Никитина, которое, как и история венецианского посольства, наполнено яркими деталями неизведанного мира, открывающегося средневековой Москве.

 

Читайте также

Фильтр