Неприметный дворянский род Стрешневых, благодаря брачному выбору царя Михаила Романова, вырос в мощный клан, славный мужами и женами. Так, двоюродная правнучка царицы Евдокии, Марфа, стала графиней, статс-дамой, а затем ссыльной. Ее племянница Елизавета, последняя боярыня из рода хозяев Покровского, была в XVIII веке воплощением «московской старины» с присущей ей деспотизмом и хлебосольством. В основе личных историй всех трех женщин лежал неравный, но счастливый брак.
Царская свадьба Евдокии
Евдокия Стрешнева из маленького городка Мещовска близ Калуги стала в 1626 году царицей вопреки всему на свете. Царь Михаил за десять лет до этого уже пытался жениться по любви на боярской дочке Марии Хлоповой, но не приглянулась она его матери инокине Марфе. Невеста странно занедужила и спаслась только тем, что отец увез ее из Москвы в добровольную ссылку. Почти семь лет боролся царь за свой выбор, но отступил и по уговорам матери в 1624 году женился на княжне Марии Долгорукой. Но и та заболела и умерла буквально через несколько месяцев после свадьбы.
В 1626 году благородных невест созвали на новые смотрины. Но на этом конкурсе боярской красоты ни одна из 60 участниц царю не понравилась, а выбрал он никому не известную 18-летнюю Евдокию Стрешневу, компаньонку (читай: прислужницу) своей высокородной кузины и участницы смотрин — княжны Волконской. То ли Евдокия была и вправду хороша собой (прижизненных портретов ее не сохранилось), то ли в отместку властной матери, но царь выбрал Евдокию и подкрепил свое решение богоугодным доводом. Он-де совершает божье дело — вырывает бедную девушку из рук злобной родни, где ее, рано потерявшую мать, сильно обижали.
Род Стрешневых был настолько худороден, что для свадебного пира царю пришлось издать особый указ о рассадке гостей не по рангу, иначе родственникам невесты просто не нашлось бы места за столом.
Пришлось инокине Марфе на этот раз смириться: ведь царю через пару месяцев исполнялось 30 лет, а наследника все еще не было, а значит, новая династия Романовых не очень прочно сидела на престоле. История необычайного сватовства оказалась самой яркой страницей в жизни Евдокии. Жили царь и царица, если верить хронистам, как в сказке, долго и счастливо, почти двадцать лет, и умерли почти в один день — с разницей в пять недель. Евдокия стала примером христианской супруги и исполнила свой главный долг: кроме трех дочерей, родила царю наследника Алексея.
Единственной слабостью царицы оказались роскошные наряды, которых она нашила столько, что их донашивали еще жены ее внуков. Возможно, Евдокия хотела прикрыть ими свою худородность, которой ее продолжали попрекать боярыни. Сохранились документы следствия о постельничей царицы, которая злословила на хозяйку за ее низкое происхождение.
Умершая вслед за супругом Евдокия выиграла не только личный, но и царский зачет: из 18 русских цариц шесть умертвили, еще шесть заточили в монастыри, а двое умерли родами. Так что она попала в счастливую четверку.
Марфа Ивановна Остерман
Постепенно род Стрешневых набрал силу. Дед нашей второй героини Марфы Ивановны Стрешневой — боярин Родион, дядька Петра I. Именно Родион приобрел в 1664 году усадьбу Покровское. Внучку боярина Марфу Петр самолично выдал за своего любимца, будущего блестящего дипломата Генриха Остермана, перекрестив сына лютеранского пастыря из Вестфалии в Андрея Ивановича. И снова все заговорили о неравном браке, теперь уже родовитой боярыни с каким-то студентом-недоучкой, сбежавшим с родины из-за случайного убийства в кабацкой драке. Остерман, «птенец гнезда Петрова», смело взобрался по скользкой дворцовой лестнице успеха, удержался на ее верхних ступенях и при Екатерине I, и при Анне Иоанновне, и при Анне Леопольдовне. Этот бездушный проходимец, коим считали его завистливые современники, жену свою очень любил и нежно называл ее «Марфутченок». И жили они душа в душу: оба не любили пускать деньги на ветер (что видно по их хозяйственной переписке), хотя и были замечены в чревоугодии.
Счастливый союз не разрушило даже падение Остермана, когда после переворота 1742 года Елизавета Петровна повелела его четвертовать, но заменила в последний момент казнь ссылкой в Березов. Верная Марфа добровольно отправилась туда вместе с мужем и стала, по сути, первой «женой-декабристкой» в российской истории. Она прожила с ним в очень суровых условиях целых пять лет до его смерти и вернулась в Москву только в 1750 году. Говорят, княгиня распорола свои последние нарядные платья, чтобы обить ими гроб любимого. Впрочем, несмотря на эти испытания, Марфа дожила до мафусаиловых 84 лет.
К тому времени, когда Марфа Остерман вернулась из ссылки, в семье ее брата, генерал-аншефа Петра Ивановича Стрешнева, которому досталось в наследство Покровское, появилась на свет девочка Елизавета.
Портрет генерал-аншефа П. И. Стрешнева (1711–1771). Неизвестный художник, конец 1750-х — нач. 1760-х годов; Елизавета Стрешнева. И. Аргунов, 1760 год; Федор Петрович на портрете Василия Тропинина, 1840 год; Наталья Петровна — внучка Елизаветы Стрешневой на портрете Карла Гампельна, 1830-е года
Последняя боярыня Стрешнева
Вообще-то, в семье родилось девять детей, но выжила только она. Мать Лизы умерла, когда той было всего восемь лет, и любящий отец окружил дочь заботой за двоих. Он настолько баловал девочку, что устраивал ей царские выезды в золоченой карете, которую сопровождали верхом четверо гусар. Сзади ехали два гайдука, а спереди бежал скороход и нес в руках жезл с гербом Стрешневых. Добро бы подобным образом катали только юную хозяйку, но когда ее дядя, посланник в Лондоне, князь Щербатов, прислал ей в подарок куклу, то ребенок устраивал парадные выезды и для своей любимой игрушки.
Трудно было отцу найти такой барышне достойного жениха. Но девица нашла его сама. Им оказался генерал-майор Федор Глебов. И снова брак казался неравным: хотя генерал и происходил из древнего дворянского рода, но был на семнадцать лет старше невесты, а главное — вдовцом с ребенком. Конечно, отец Елизаветы воспротивился, но дочка уперлась, дерзко объясняя свой выбор тем, что Федор — единственный мужчина, которым она сможет управлять, сохраняя при этом к нему уважение.
Через год Петр Стрешнев умер и молодые поженились. Елизавета без всякого уважения к памяти родителя, словно в отместку, разорила его конный завод в Покровском и распродала любимых жеребцов отца. Генерал Глебов видел крутой нрав супруги и совершил единственно возможный маневр: объявил полнейшую капитуляцию и счастливо прожил с ней двадцать лет. А когда в 1799 году он вышел из жизни в окончательную и полную отставку, Елизавета легко взяла командование на себя.
Старший сын Елизаветы Петр успел жениться наперекор матери и бежать от ее опеки в армию. Младший же, Дмитрий, которому она запрещала не только служить, но и жениться, так и прожил ее почетным пленником до своей смерти в 34 года. Елизавета не нашла для него достойной партии. Ведь она очень дорожила родством с царицей Евдокией и даже создала в имении музей рода Стрешневых. Властный характер сочетался у нее с ясным умом, она ловко вела хозяйство и приумножила капиталы отца и мужа.
Когда старший сын Елизаветы в 1808 году умер от ран, полученных на войне с Наполеоном, Елизавета забрала у его вдовы четверых детей. О воспитании, вернее, муштре внуков и внучек, судачила вся Москва — таким оно было деспотичным. Елизавета оправдывала суровое обращение с детьми тем, что не хочет повторить ошибки собственного отца. Но бабушкино воспитание было густо замешено на самодурстве: за столом уже взрослым молодым людям продолжали унизительно подавать детские приборы, а внучек она специально убого одевала. Внуку Федору не разрешала служить, и только заступничество императора Николая I помогло ему вырваться из когтистых бабушкиных объятий. Все это шло рука об руку с образованностью, обширной библиотекой, микроскопом и камерой-обскурой, шикарными обедами и балами, чаепитиями с членами царской семьи. Ничто не могло выбить Елизавету из седла до 86 лет, о чем гласит надгробная надпись в родовой усыпальнице в Донском монастыре.
