Было время, когда по земной орбите не вращались спутники, не летали регулярно космонавты на МКС и не бороздил просторы Вселенной аппарат «Вояджер» с рисунком Леонардо да Винчи и песней «Битлз». Человечество только мечтало о покорении космоса. В Покровском-Стрешневе есть проезд Стратонавтов, названный так в честь летчиков, отдавших жизнь за покорение невиданных высот.
В 1934 году советский аэростат совершил рекорд — он поднялся на 22 тысячи метров. Так высоко самолеты не летают и сегодня, это почти космос — в верхних слоях атмосферы уже невозможно дышать. Примерно на этой высоте скапливается озон и образуется озоновый слой Земли — он получается в результате встречи кислородной подушки с беспощадными ультрафиолетовыми лучами Солнца. 22 км можно считать границей между жизнью и смертью, и человечество тогда вплотную к ней подошло. Однако эта дата — трагическая.
Впрочем, обо всем по порядку.
Выйти за пределы атмосферы
Стратостат, то есть аппарат, предназначенный для подъема экипажа в стратосферу, изобрел Огюст Пикар. Этот швейцарский физик изучал воздействие на планету солнечных лучей. Так, серьезная часть лучей отсеивается плотной земной атмосферой, он хотел заглянуть за ее пределы. Но если даже на пик Джомолунгма человек не может взобраться без специального кислородного оборудования, то на высоте в две Джомолунгмы ему точно нужна особая защита — ее и предлагала конструкция Пикара, который сам вызвался испытать аппарат вместе с коллегой Паулем Кипфером.
Этот полет не был легким. Сначала решали трудоемкую техническую задачу: как сделать капсулу герметичной, ведь если воздух будет из нее уходить, то экипажу придется несладко. Уже на высоте возникла другая проблема: экипаж потерял управление баллоном, который поднимает гондолу, а герметичная кабина перестала отдавать лишнее тепло (солнечные лучи нагревали капсулу, и тепла было в избытке). При температуре за бортом в минус 50 градусов по Цельсию внутри экипаж чувствовал себя почти как в пустыне Сахара — плюс 40. Спасло их наступление ночи, когда баллон стратостата остыл, и воздухоплаватели тихонько сели на альпийском склоне.
Это случилось в 1931 году. Но еще годом ранее в Советском Союзе ученые задумали построить грандиозный стратостат, способный поднять советского гражданина на недосягаемую высоту. Конструктором «Осоавиахима-1» стал инженераэролог Андрей Васенко. Он сам, как и Пикар, вошел в состав испытателей. Вместе с ним полетели Павел Федосеенко, опытный пилот-аэронавт (командир экипажа), а также физик Илья Усыскин, исследователь космических лучей и магнитного поля Земли.
В августе 1933 года комиссия Гражданского воздушного флота придралась к конструкции стратостата — не устраивало устройство люка, который должен был герметично закрывать кабину. Но, несмотря на это, власти не стали мешать работе ученых и допустили аппарат к испытаниям. Стратостат снабдили лучшим оборудованием, его первый старт должен был стать не только рекордным, но и рабочим полетом, основная цель которого — провести физические эксперименты в условиях, недоступных на поверхности Земли.
Стратостат — на старт!
Старт планировался на 30 сентября 1933 года, но хмурая осенняя погода заставила перенести полет до весны. Однако вскоре Георгий Прокофьев, командир другого стратостата — «СССР-1», заявил в интервью, что его команда ждать не будет, а поднимется в воздух и в зимнее время. Говорят, именно это побудило Павла Федосеенко скорректировать и планы полета «Осоавиахима-1». Он написал рапорт в Центросовет Осоавиахима с объяснением, что нет нужды ждать весны. ЦСО не возражал.
28 января стратостат прибыл в Кунцево. Экипаж (Павел Федосеенко, Андрей Васенко и Илья Усыскин) закрылся в кабине и начал медленно подниматься в воздух. Все настроились на рекорд по высоте, но уже самим фактом запуска установили другой— первый зимний полет стратостата.
В 9 часов 16 минут экипаж отправляет первое послание: «Говорит “Сириус”! Высота 1600 метров, прошли облака. Температура минус три градуса». Полет шел по плану, техника работала исправно.
Спустя полчаса новая радиограмма: прошли 15 000 метров. Экипаж сообщил, что ориентироваться в пространстве невозможно, внизу все затянуто облаками, но ученые уже начали проводить опыты и трижды брали пробы воздуха.
Проходит еще 18 минут. Следующее сообщение сколь короткое, столь и радостное: «Высота 19 000 метров!» Тут же следом говорит командир Федосеенко: «Штурмуем высоты двадцатого километра». На этом уровне гражданская авиация не летает, птицы тоже, скоро уже космос. Для стратостатов это тоже предел.
На высоте 20 600 метров в 11 часов 42 минуты экипаж передал привет XVII съезду партии, через пять минут отчитался о ходе работ по наблюдению за космическими лучами. Все стандартно и стройно, по инструкции. Но сразу после этого на Земле получили сообщение-предупреждение: «Алло! Говорит “Сириус”! Временно прекращаем прием и передачу, для того чтобы включить патроны для поглощения углекислоты». Это сообщение стало последним. Связь с экипажем «Сириуса» пропала. Восстановить ее не удалось, и начались поисковые работы. Пять часов о судьбе стратонавтов никто ничего не знал. Потом по показаниям приборов и записям в бортовом журнале смогли восстановить картину катастрофы.
Падение стратостата-рекордсмена
Борт поднялся до высоты в 22 тысячи метров в 12 часов 33 минуты и поставил абсолютный рекорд по высоте полета. Можно было праздновать победу и начинать спуск. Стратонавты приступили к делу, однако газ внутри воздушного шара сильно нагрелся от Солнца, и опускался стратостат очень медленно. Некоторое время он просто висел на одной высоте, хотя члены экипажа открыли специальные клапаны для выпуска перегретого газа.
Газ все же остыл, и стратостат продолжил спуск, но крайне «нехотя». Спустя полтора часа он еще находился на высоте 18 тысяч метров. Само по себе это ничем не грозило, столь медленное снижение пугало другим: зимой темнеет быстрее, а резкое охлаждение шара после захода Солнца приведет к катастрофе.
Но пока стратонавты лишь фиксировали расчетные параметры и даже продолжали забирать пробы воздуха. Ситуация стала критической чуть позже. На высоте 13 400 м один из участников эксперимента записал: «Идем вниз. Солнце ярко светит в гондолу. Красота неза…» Почему запись прерывается, неизвестно. В 16 часов 5 минут скорость спуска уже превысила расчетную. А всего через восемь минут «Осоавиахим-1» достиг отметки 12 тысяч. Стратостат почти падал.
В такой ситуации пилоту воздушного шара необходимо как можно быстрее облегчить гондолу. На высоте в 12 тысяч метров температура газа в шаре почти сравнялась с температурой за бортом — стратостат резко терял подъемную силу. По расчетам, сделанным уже на Земле, экипажу надо было сбросить 700 килограммов балласта, чтобы попытаться спастись. Но в кабине имелось только чуть более 400 кг груза, который можно отправить за борт. Кроме того, члены экипажа в случае крайней ситуации могли просто покинуть гондолу и приземлиться самостоятельно (всем выдали парашюты). Но они не воспользовались ни одной из этих возможностей. Точнее, просто не смогли.
В результате резкого охлаждения на борту отказали все приборы, аккумулятор, который питал их, сел. Это помешало сбросить балласт, поэтому стратостат со всем грузом стремительно приближался к земле, уже со скоростью 15 метров в секунду. На высоте около двух километров оборвались стропы, которые крепили гондолу к шару, и кабина оказалась в свободном падении. Она падала и вращалась, а стратонавты бились обо все, что находилось внутри. Выбраться с парашютами они уже физически не могли. Примерно в 16 часов 23 минуты гондола ударилась о землю.
Покореженную кабину нашли около нынешней деревни Усыскино в Мордовии. Все члены экипажа погибли, один из них был изувечен до неузнаваемости. Расследование пришло к выводу о превышении допустимой высоты полета. Выше 20 км влияние лучей Солнца оказалось губительным, шар перегрелся, а экипаж для исправления ситуации выпустил слишком много газа. Это помогло начать спуск, но, когда температура оставшегося в шаре газа резко опустилась, шар уже не мог держать такой груз.
Власти объявили Федосеенко, Васенко и Усыскина героями. Их именами называли населенные пункты, их изображения появлялись на советских марках. Их прах захоронен у Кремлевской стены, где лежат виднейшие советские лидеры. Там же через несколько десятилетий похоронили первого космонавта Юрия Гагарина.
