До середины XVIII века имение Останкино принадлежало князьям Черкасским. В 1743 году оно перешло к Петру Шереметеву, женившемуся на княжне Черкасской. Сын Петра Николай превратил это место в настоящий райский уголок.
Пётр Борисович Шереметев, сын петровского любимца и генерал-фельдмаршала, был одним из богатейших людей России. Полученное от отца наследство он приумножил, женившись на дочери великого канцлера Алексея Михайловича Черкасского. Богатство двух прославленных семей объединилось в гигантское состояние Петра Шереметева. После смерти жены и дочери граф покинул государственную службу и полностью отдал себя хозяйственной и художественной деятельности: устроил выдающийся крепостной театр, украшал свои усадьбы Кусково (главную летнюю резиденцию) и Останкино (для эпизодического летнего отдыха). Останкино при нём стало, скорее, хозяйственным поместьем: в оранжереях выращивались лимоны и персики, оливковые и миндальные деревья. Но своему расцвету Останкино обязано сыну Петра Шереметева Николаю.
На портрете работы Боровиковского граф Н. П. Шереметев указывает правой рукой на Странноприимный дом как на своё главное свершение
Покровители муз
О Шереметевых Петре и Николае красноречивее всего говорят три фигуры, все из крепостных. Первая — это Василий Вроблевский. Пётр Борисович Шереметев, заметив в нём стремление к образованию, отправил своего крепостного учиться в Славяно-греко-латинскую академию. Вроблевский выучил там древние и современные языки, а также играл в любительском театре. Позже он стал библиотекарем Шереметевых, переводчиком и драматургом. Он переводил современные французские пьесы и оперы, помогал графу Николаю Петровичу в устройстве крепостного театра.
Как только Николай Петрович Шереметев достиг совершеннолетия, то немедленно отправился путешествовать по Европе. И сопровождал его в качестве воспитателя как раз Василий Григорьевич Вроблевский. В Лейденском университете Шереметев слушал лекции по естественным наукам; во Франции учился музыке; побывал в Англии, в Австрии, в Швейцарии. И потом для своего крепостного театра выписывал лучших музыкантов, дирижёров и хореографов.
Вторая фигура — это живописец Иван Аргунов. Когда-то он был крепостным у Черкасских, потом вместе с другой собственностью отошёл к Шереметевым. Иван происходил из артистической семьи: его родственники были художниками и скульпторами. В 1740-х годах Аргунов учился у прославленного живописца Георга Гроота, с 1750-х сам брал учеников и писал портреты вельмож и августейших особ. Во второй половине его жизни были периоды, когда Аргунов с трудом находил время для живописи — Шереметевы, сначала Пётр, потом его сын Николай, поручали Аргунову управлять своими владениями в Петербурге и в Москве. Проект Останкина также принадлежит Аргунову. А сын живописца Павел лично возводил дворцовые постройки.
Наконец, третья фигура — это, конечно, Прасковья Жемчугова. Крепостная актриса, ставшая знаменитостью. Дочь кузнеца, ставшая женой графа Шереметева. Театральная труппа Шереметева славилась на всю Россию. Она была больше, чем в императорском театре, и насчитывала две сотни человек — это и актёры, и музыканты, и вспомогательная команда: костюмеры, гримёры, декораторы, рабочие сцены. Костюмы приходили из Парижа. А главное — граф Николай Петрович Шереметев создал целую систему воспитания актёров. Его специалисты ездили по многочисленным имениям и искали там молодых талантливых крестьян. Затем избранных обучали лучшие мастера — как опытные крепостные, так и выписанные из Европы. А самых талантливых учеников отправляли набираться опыта за границу. Композиторов приглашали из Италии и Франции, дирижёров — из главной музыкальной столицы, Вены.
Прасковья Ковалёва (Жемчугова — сценический псевдоним) играла в постановках шереметевского театра ещё девочкой, к восемнадцати годам она стала главной звездой. Ну а затем и возлюбленной Николая Петровича Шереметева. Официальный брак стал бы скандалом, но отношения графа и актрисы ни для кого не были секретом. Поначалу они жили в отдельном домике в Кускове, а потом переехали в Останкино, которое Шереметев строил как новую главную резиденцию. Величественная усадьба была главным делом жизни графа — здание, вмещавшее в себя и библиотеку, и театр, и галерею. Настоящий пантеон искусств. А жрецы этого храма — крепостные, из которых отец и сын Шереметевы создавали лучших художников, музыкантов и актёров.
Анна Сергеевна Шереметева
Благодарный сын
Последние годы жизни Николая Петровича Шереметева стали настоящей драмой. В 1801 году, после смерти сурового Павла I, он тайно обвенчался с Прасковьей Жемчуговой. Но сказал об этом императору Александру только через два года. Жемчугова родила графу сына Дмитрия, потом тяжело заболела, и только тогда Шереметев раскрыл тайну. Он попросил признать Дмитрия его наследником. После смерти Шереметева его желание было исполнено, несмотря на противодействие родственников. Дмитрий стал обладателем колоссального состояния. По всем законам жизни богатство должно было развратить его, но этого не произошло. Дмитрий Николаевич строго следовал завещанию, которое оставил ему отец.
«Обладая великим имением, не ослепляйся, повторяю тебе, богатством и великолепием во избежание всяких излишеств и прочих удовольствий <…> распоряжай так, чтобы одна часть удовлетворяла твоим нуждам, а другая посвящаема была в жертву общей пользе, благу других, во благо и утешение себе». Дмитрий Николаевич, повзрослев, был поражён той беззаветной любовью, которую испытывал отец к матери. Он никогда не отрекался от своих корней, напротив, всегда гордился Прасковьей, несмотря на её происхождение.
Вступив в права наследства, Дмитрий Шереметев твёрдо заявил на встрече с императором, что намерен поддерживать все благотворительные проекты, начатые его отцом.
Дел этих было немало. Николай Петрович Шереметев обещал своей жене помогать страждущим. Каждый год он отдавал по 6 тысяч рублей бедным невестам на приданое, 5 тысяч рублей неимущим семействам. Наконец, в Москве его заботами появился Странноприимный дом, где столовались до сотни постояльцев.
Дмитрий Николаевич не только сохранил содержание Странноприимного дома, но и увеличил расходы, расширив богадельню и больницу. Он выделял крупные суммы на строительство новых сельских и городских школ. И даже после падения крепостного права он не стал сокращать расходы на благотворительность. Шереметевы по-прежнему оставались весьма богатыми людьми, однако до прежнего великолепия было далеко. Крепостной театр закрыл ещё Николай Петрович Шереметев: после смерти Жемчуговой он распустил актёров, дав многим из них вольную. Сцена стала слишком болезненным воспоминанием о покойной жене: «Милый образ ея никогда не выходил из памяти моей, и душа моя желала всегда соединиться опять с ея душою».
Останкино как усадьба по-прежнему было важным местом: перед коронацией Александр II пожелал остановиться на несколько дней в усадьбе Шереметевых, как это делали его предки. Приём был не такой пышный, какой, например, устроили Павлу I в 1797 году. Но государь остался доволен и пожаловал Дмитрию Николаевичу Шереметеву звание гофмейстера.
Последние Шереметевы
Во второй половине XIX века Останкино и другие поместья Шереметевых стали приходить в упадок. Дмитрий Николаевич не успевал заниматься всем сразу, почти все усилия уходили на благотворительность. В Останкине Шереметевы уже не жили, летом они переезжали в Кусково. Сын графа Сергей Дмитриевич вспоминал два своих визита в отцовскую усадьбу. Первый — в 1848 году, во время которого он восхищался великолепным парком. Второй — в 1860 году: «Широкие крытые аллеи заросли травой; цветов не было видно нигде, исключая оранжереи. Не нашёл я ни достопамятных кустов махровых роз, ни знаменитой аллеи из померанцевых деревьев». Заброшены были и оба театра, в Останкине и в Кускове: «Наконец прошли мы и к известному когда-то Кусковскому театру <…> Декорации, какая-то золочёная колесница и множество других вещей разбросаны по сцене. Театр окружён берёзовой рощей, любимым теперь местом гулянья московского купечества».
Сергей Дмитриевич был старшим сыном от брака Дмитрия Николаевича со своей дальней родственницей Анной Сергеевной Шереметевой. Вторую жену отца, Александру Григорьевну Мельникову, он принял плохо — мачеха постоянно вмешивалась в дела отца, разогнала его приказчиков, была женщиной властной и деятельной. Сергей Шереметев отличился на многих поприщах: участвовал в русско-турецкой войне, занимался политикой, принимал участие в заседаниях Государственного совета.
Но главной его страстью было увлечение историей. Шереметев написал множество очерков о русских монастырях и усадьбах. Ему принадлежала одна из самых внушительных частных библиотек в России, куда входили собрания всех его прославленных предков — Шереметевых и Черкасских. О его коллекции оружия рассказывают примечательный анекдот: когда в 1917 году солдаты ворвались в его дом и потребовали сдать оружие, Сергей Дмитриевич провёл их в кабинет и спросил: «Какого века оружие вам нужно?» Все его многочисленные имения и особняки реквизировали после Октября, спасти удалось не всё. Граф Шереметев скончался в своём доме на Воздвиженке в 1918 году, а его сын Павел старался продолжить отцовское дело: его назначили хранителем усадьбы в Остафьеве, где он описывал и берёг бесценные архивные фонды и произведения искусства.
Сын Дмитрия Николаевича от второго брака, Александр, тоже продолжал традиции рода. Крепостные его деда, Николая Петровича Шереметева, славились не только театром, но и хором певчих. Руководил этим хором крепостной Степан Дегтярёв. Учился он у итальянского композитора Джузеппе Сарти, вместе с ним ездил по Италии и слушал лучшие оперы. Дегтярёв впоследствии получил вольную и стал известным благодаря оратории «Минин и Пожарский, или Освобождение Москвы». Церковный хор был и у следующего графа, Дмитрия Николаевича. А Александр Николаевич Шереметев уже занимался музыкой сам, и весьма серьёзно. Окончив Пажеский корпус и прослужив год в кавалергардах, Шереметев стал брать уроки. Вокал ему преподавал прославленный певец Мариинского театра Иван Мельников; игре на фортепиано учил композитор, профессор консерватории Теодор Лешетицкий. Позже Шереметев создал симфонический оркестр, который долгие годы давал народные концерты. Сам же граф сочинял и светские, и духовные музыкальные произведения.
Ещё одно его начинание — Музыкально-историческое общество в Петербурге, под эгидой которого в Россию привозили сочинения Штрауса, Сибелиуса и даже оперы Вагнера. При этом Шереметев не оставлял службу, причём на самых высоких должностях — с 1909 года он был генерал-майором Свиты его императорского величества. Во время Первой мировой Шереметев руководил авиационно-автомобильными дружинами при 6-й армии, защищавшей подступы к Петрограду. После Февральской революции он вышел в отставку по состоянию здоровья и переехал на дачу на берегу Финского залива, у посёлка Тюрисевя. Эта территория затем оказалась в составе независимой Финляндии, и граф жил там ещё долго. В самом конце жизни Александр Николаевич Шереметев переехал во Францию, где и скончался в «Русском доме» в Сент-Женевьев-де-Буа, служившем приютом для русских эмигрантов преклонного возраста.
