По историческим меркам Донской монастырь, давший название целому району современной Москвы, весьма юн, ему не так давно перевалило за четыре сотни лет. Но событий ему довелось повидать великое множество. А вышел он из них, потеряв не так много, как другие московские обители.
В 1591 году воинство Бориса Годунова, противостоявшее набегу хана Казы-Гирея, построило здесь временную крепость. А царь Фёдор Иоаннович приехал сюда, чтобы благословить защитников Москвы Донской иконой Божьей Матери, той самой, что, по преданию, написал Феофан Грек, а Сергий Радонежский благословил ею князя Дмитрия и его воинов перед Куликовской битвой.
Набег был отбит, а в честь чудесного избавления на месте временной крепости решили возвести монастырь, для которого сделали список с чудотворной Донской иконы Божьей матери, ведь основная святыня оставалась в Кремле, в Благовещенском соборе. Первый храм, или, как его теперь называют, Старый собор начали возводить в том же в 1591 году, а в 1593 уже освятили. Его одноглавый куб с горкой кокошников— отличительная черта «годуновской архитектуры» — потом повторился в храме Покрова в Рубцове и в Казанском соборе на Красной площади. Считается, что автором проекта мог быть Фёдор Конь — создатель стен московского Белого города. Хотя сам монастырь всегда был небольшим и братии в нём как тогда, так и сейчас насчитывалось не больше сорока человек, но он сразу полюбился москвичам. В Смутное время он, правда, порядком захирел, но при Романовых туда зачастила царевна Екатерина Алексеевна, сестра Петра I. Благодаря её усилиям и помощи в конце XVII века возвели второй, «Большой» собор с полубашнями по частям света — чертой уже нарышкинского барокко и богатым восьмиярусным иконостасом работы мастеров Оружейной палаты и росписями кисти Клаудио. Медные погребальные плиты в его полу напоминают о князьях Грузинских. А в подклетье Сретенской церкви похоронены имеретинский царь Арчил, его родственники, грузинские и греческие священники.
Тогда же на пожертвования богомольной и очень богатой семьи Кирилловых монастырь окружили мощными каменными стенами с двенадцатью башнями.
Правда, не очень религиозный Пётр I повернул процветание обители себе на пользу и обложил его военной податью: в складчину с Троице-Сергиевой Лаврой монастырь строил для царя военный корабль.
Оставаясь царским богомольем, веком позже от вдовы царя Ивана V обитель получила Тихвинскую церковь, а позже были построены колокольня с церковью святых Захария и Елисаветы над западными воротами, больница и дом настоятеля. Со временем в Донском открыли духовное училище и иконописную мастерскую.
Были времена, когда каждый год из Кремля в Донской монастырь ходил крестный ход. Теперь чудотворная Донская икона Божьей Матери раз в год, 1 сентября, отправляется из Третьяковки в обитель для поклонения верующих.
Появились здесь и фамильные церкви-усыпальницы: при больнице открыли храм Архангела Михаила, усыпальницу князей Голицыных, где нашла упокоение и старая княгиня, выведенная в «Пиковой даме». Над могилами старинного дворянского рода графов Зубовых появилась церковь-ротонда во имя Александра Свирского. Над усыпальницей купцов Первушиных — церковь Иоанна Златоуста. А генерал-майор Терещенко отстроил в обители фамильную церковь Иоанна Лествичника.
Здесь, в Большом соборе, разыгрался и последний акт трагедии во время чумного бунта в середине XVIII столетия. Во время эпидемии одному юродивому привиделось, что для избавления от чумы надо выказать особое почитание иконе Боголюбской Божьей Матери, что у Варварских ворот. Народ хлынул к святыне, умножая число заражённых. Тогда архиепископ Московский Амвросий, чтобы рассеять опасную толпу, повелел перенести икону в храм Кирилла и Иоанна на Солянке, а деньги, собранные на общую свечу, сдать в консисторию. С криками «Богородицу грабят» разгневанная толпа бросилась искать архиепископа и, обнаружив его на службе в Донском монастыре, выволокла из храма и тут же, под колокольней, забила до смерти.
Убийство архиепископа Амвросия. Гравюра Шарля Мишеля Жоффруа, 1845 год // Посмертный Портрет Матвея Ивановича Платова. Джордж Доу
Французы и большевики
В войну 1812 года французы хотели устроить императору резиденцию именно в Донском. Но Наполеону обитель не приглянулась, он остановился в Кремле, а расквартированные солдаты грабили её несколько дней. Говорят, что, отступая, один из солдат отколол даже руку от прекрасной статуи плакальщицы. Зато из-за французского гарнизона пожар, выкуривший врагов из Москвы, обошёл обитель стороной. Позже на пожертвования атамана Донского казачьего войска графа Матвея Платова обитель восстановили.
На монастырском кладбище тогда появилось много могил героев войны. Обширный монастырский исторический некрополь — единственный полностью сохранившийся на территории старой Москвы. О нём — отдельный рассказ.
После революции монастырь решили закрыть, но он продолжал какое-то время действовать. В 1922 году сюда поместили арестованного патриарха Тихона (Беллавина) — первого после двухсотлетнего перерыва главу российской Церкви, и здесь в 1925-м он умер. Проводить патриарха собралось так много народа, что потрясённый этой процессией художник Павел Корин задумал картину «Русь уходящая». И хотя она так и не была написана: в 30-е годы это было чистым самоубийством — остались прекрасные эскизы, портреты церковного клира и простых прихожан.
Патриарха похоронили тут же, хотя некоторые считали, что его тело или сожгли в крематории, или вывезено на Введенское кладбище. Но многие надеялись, что монахи сумели его перепрятать, что оказалось правдой. Уже после возвращения монастыря православной церкви в 1991 году Старый собор из-за поджога выгорел, и братия, особенно первопостриженный в монастыре инок Тихон (Шевкунов), горячо взялась за розыски мощей патриарха, кои и были найдены спрятанными под надгробием за плитой в тоннелях старой теплотрассы.
После смерти патриарха Тихона Донской монастырь окончательно закрыли, кого-то из монахов расстреляли, кого-то сослали в лагеря. А на территории обители в разное время располагались и колония для малолетних преступников, и общество борьбы с огородными вредителями, и общежитие строителей метро.
А в 1927 году «Всероссийское кремационное общество» (вернее, «Общество развития и распространения идеи кремации в РСФСР») обрело часть монастыря с самым новым его храмом Серафима Саровского и Анны Кашинской, который был переделан под крематорий. Троцкий назвал это нововведение «кафедрой безбожия». Крематорий бесперебойно проработал до 70-х годов, а потом остался «только для избранных» покойников — там кремировали членов Политбюро ЦК КПСС (подробнее о Донском крематории читайте в статье «Деньги из пепла»).
Преподобный Сергий Радонежский благословляет Димитрия Донского Донской иконой Пресвятой Богородицы перед Куликовской битвой. Оригинальный горельеф с храма Христа Спасителя
Хранители осколков времени
Большую часть монастыря, к счастью, занял историко-художественный и бытовой музей XVIII века. А позже, в 1929 году, чтобы отвадить верующих, множество которых стекалось помолиться на могиле патриарха, эту структуру преобразовали в Антирелигиозный музей искусств. Уже тогда со всей Москвы и области в обитель свозились осколки прежнего христианского быта: иконы и прочая церковная утварь из разрушенных храмов. Но просуществовал этот музей недолго, и основная часть его фондов перешла в созданный в 1934 году Музей Академии архитектуры, куда стали отправлять уцелевшие фрагменты христианского архитектурного наследия.
Считается, что музей был открыт при содействии настоящего ангела-хранителя памятников российской культуры — архитектора Петра Барановского. Ведь благодаря возникновению музея монастырь избежал окончательной гибели и сноса. Именно Барановский привёз сюда из взорванного в 1931 году храма Христа Спасителя шесть монументальных горельефов, которые можно увидеть в Донском и сейчас. Один из них как раз изображает сцену благословения Дмитрия Донского Сергием Радонежским перед Куликовской битвой той самой чудотворной иконой.
Основная экспозиция нового музея расположилась в Большом Соборе. Конечно, там были выставлены и макеты новозеландской хижины или индокитайского свайного дома. Но эта, сделанная во многом для отвода глаз, экспозиция помогла не только спасти великолепный восьмиярусный иконостас собора, но и приютить ещё один из церкви Мартина Исповедника. Последний, кстати, пережив страшное время гонений, вернулся потом домой на Таганку. А на родном иконостасе в Донском на царских вратах музейным реставраторам удалось даже сохранить позолоту XVII века, которую, говорят, клали на чесночный сок и полировали волчьим зубом.
В этом же Большом соборе в 1937 году после выставки в Пушкинском музее изобразительных искусств разместили огромную авторскую модель Большого Кремлёвского дворца архитектора Василия Баженова. В двухэтажной обходной галерее Большого собора разместили экспозицию по истории русской и советской архитектуры. А в Малом соборе до конца 1940-х, пока не возобновились службы, проводились временные выставки.
По окончании Второй мировой здесь возник ещё один музей, вернее, филиал Государственного музея русской архитектуры во главе с Алексеем Щусевым. Храм Архангела Михаила, благодаря музею, тоже сохранился. Сейчас там, как и прежде, остались только усыпальницы князей Голицыных, а во времена музея здесь собрали много других парковых и надгробных скульптур, включая известный памятник Екатерине II скульптора Василия Демут-Малиновского из усадьбы генерала Румянцева, а также несколько надгробий работы Ивана Мартоса — автора памятника Минину и Пожарскому на Красной площади.
А на территории обители вдоль могучих крепостных стен прижилось, кроме уже упомянутых горельефов, резное мраморное крыльцо из великолепного храма Успения на Покровке. Говорят, что Успенская церковь на Покровке была так хороша, что, увидев её в детстве, Василий Баженов захотел стать архитектором. Нашли здесь последнее пристанище и наличники с Сухаревской башни, части окон из затопленного на Волге в Калязине Троицкого Макарьева монастыря и фрагменты церкви Николы «Большой Крест» у Ильинских ворот.
Некрополь монастыря пополнился надгробиями с других, разрушенных, московских кладбищ. Собственно, весь Донской стал тогда одним большим архитектурным некрополем, печальным и величественным. С порталами никуда уже не ведущих дверей, оконными проёмами, которые никуда не глядят, и мраморными ступенями, которые никуда не ведут.
Так сложилась история, что здесь за день до кончины отслужил свою последнюю службу и патриарх Алексий II. И, конечно, большинству живущих недалеко от монастыря всю Страстную неделю Великого поста напоминает о будущей Пасхе тонкий, нежнейший аромат миро, разливающийся по окрестностям. Начиная с 1948 года, когда в Старом соборе возобновились службы, именно в нём монахи варят миро на «весь крещёный мир».
