Кожуховская бухта в Южнопортовом районе — это, строго говоря, даже не бухта, а небольшой изгиб береговой линии, где расположена так называемая стоянка флота. Теоретически здесь должны ремонтировать старые корабли. Фактически они тут очень живописно умирают.
Пристанище для романтиков
Неудивительно, что бухта сделалась местом паломничества городских романтиков. Благо, всерьёз тут охраняется одна лишь станция МЧС. Всё остальное доступно для осмотра. Надо только знать, как подойти: от улицы Трофимова по очень ненадёжной и со стороны практически не видной деревянной лестнице.
А на некоторых судах даже живут ремонтники. Впрочем, ремонтники или же кто-то ещё? Вопрос. Сурового, прошедшего огонь и воду моремана иногда непросто отличить от такого же бывалого городского бродяги.
Ещё совсем недавно эта бухта ничем не выделялась. Стояла на причале пара дебаркадеров — и всё. Зато сейчас здесь очень много ржавого железа, облупившейся краски, битого стекла и следов славного прошлого.
Вот совсем почти новое (по крайней мере, на вид) тёмно-синее судно с надписью «Премьер» на борту. Его судьба богата и красноречива. До 2008 года это был пароход «Святитель Николай». Принадлежал он фирме «Патерик», возил паломников. На борту красовалась часовня, благословил корабль сам патриарх. Потом его купило предприятие «Московский банкетный флот». Корабль сделался плавучим кабаком. А ещё раньше, до паломников, судно принадлежало Сухонскому речному пароходству и ходило в студёных водах Марфо-Мариинской системы, по Вологде и по Шексне, причаливало к пристаням Череповца и той же Вологды, но только уже города, а не реки. Судно в то время называлось гордо — «Николай Щетинин», в честь Героя Советского Союза Николая Ивановича Щетинина, который, правда, совершил подвиг не на северной Шексне, а на Днепре, но главное, что на реке. Построили же этот пароход в 1961 году, и поначалу он носил скромное имя ВТУ-321. Страшно представить, сколько там было выпито, сколько намолено, сколько бурлило высоких страстей и презренных страстишек. И теперь это судно — заслуженный пенсионер.
Процитируем теперь один рекламный сайт. «Роскошь и изысканность становится шедевром лишь в сочетании с уникальностью. Великолепный теплоход “Царица Елена” — это настоящий шедевр современного судостроения, не имеющий себе подобных, о чём заявляет его гордое имя и потрясающий экстерьер. Это корабль-мечта, корабль-шик, корабль для истинных царей и цариц. Любое ваше мероприятие, площадкой для которого станет это судно, запомнится даже самым искушённым гостям. Если вы ищете нечто поистине оригинальное и хотите подарить присутствующим неповторимую атмосферу, значит аренда теплохода “Царица Елена” для организации торжества это определённо то, что вам нужно. Пароход “Царица Елена” — суперсовременный колёсный пароход в Москве».
В разделе «Организация мероприятий» скромно значится: «страница в разработке». А раздел «Отзывы» заканчивается 2014 годом. Именно в то время «Царица Елена» причалила к Кожуховской бухте, и у неё началась новая жизнь, очень мало похожая на царскую. Если бы существовало кладбище интернет-сайтов, этот интернет-ресурс тоже отдал бы там швартовы. Судно сконструировали в 2008 году для личных нужд богатого семейства. Но что-то не сложилось, и «Царице» пришлось по сходным ценам обслуживать свадьбы, корпоративы, дни рождения и выпускные балы. А потом утихомириться на знаменитом кладбище-причале. Теплоход «Атаман Платов» тоже знал лучшие времена. Он построен в Великом Устюге в 1960 году. Возил советскую интеллигенцию по льготным профсоюзным путёвкам. Читальный салон, музыкальный салон, комплексное питание, удобства на этаже. Зелёная стоянка. Не опаздываем на экскурсию. Полтора часа — свободное время. Но в 2005 году «Атаман Платов» кардинально поменялся. Он стал так называемым арендным теплоходом VIP-класса компании «Теплоход». Роскошные каюты, каждая — с собственным санузлом, телевизионной панелью и дизайнерской мебелью. Кинотеатр с удобными диванами. Отопление. Климат-контроль. Банкетный зал. Аренда этого красавца стоила немалых денег. А сегодня он доступен каждому.
Ещё один арендный теплоход — «Вещий Олег». Сауна, джакузи, натуральный дуб в отделке интерьеров. Вот они — остатки былой роскоши. А вот скромный прогулочный теплоход «Москва-24». Но скромным он только кажется, а на самом деле перед нами почётный юбиляр. Это тысячное судно, сооружённое на Московском судостроительно-судоремонтном заводе. «Ямал». «Анапа». «Тихвин». «Вега». Проржавевшая насквозь посудина с надписью от руки: «Хардкора до упора». Даже непонятно, что это такое было.
Сборочный цех Московского судостроительного и судоремонтного завода. Фото: А. Невежин, 1971 год
Московский судостроительный и судоремонтный завод
Недалеко от Кожуховской бухты, в Нагатинском затоне, ещё несколько лет назад действовал Московский судостроительный и судоремонтный завод. Всё началось в 1933 году, когда Совет народных комиссаров СССР принял решение в связи со строительством канала имени Москвы открыть новый судостроительный завод. И уже в 1936 году он приступил к работе. С того времени там сконструировали более 1800 судов. Буксиры, нефтесборщики, мусоросборщики, прогулочные, скоростные пассажирские, буксиры-толкачи и водолазные катера.
Когда наступили новые капиталистические времена, завод решил этим воспользоваться. Здесь начали строить суперъяхты. Подошли к делу со всей основательностью, даже оборудовали совершенно новые для этого производства, интерьерные цеха. А потом роли поменялись, и новые — ещё более новые — времена воспользовались заводом. Он мог бы и дальше работать. Но не судьба.
Невыдуманная история
«Гатлинг посмотрел в подзорную трубу.
— Открытая вами гавань имеет чертовски странный вид, Симпкинс. Эта “гавань” тянется на много миль: мачты и трубы и опять мачты… Но обратите внимание: ни одна труба не дымит, а мачты… Их оснастка, паруса?.. Посмотрите, мисс Кингман, — и Гатлинг передал ей подзорную трубу.
— Да, это скорее какое-то кладбище кораблей, — воскликнула Вивиана. — Мачты и трубы изломаны, от парусов остались одни клочья».
Это Александр Беляев, «Остров погибших кораблей». «Едва ли что-либо в мире могло быть печальнее зрелища этого громадного кладбища. Море хоронит погибшие корабли, земля — людей. Но это кладбище оставляло своих мертвецов открытыми, при полном свете горячего солнца. Приходилось ступать с большой осторожностью. Полуистлевшие доски дрожали под ногами. Каждую минуту путешественники рисковали провалиться в трюм. На этот случай каждый из них имел по верёвке, чтобы оказать помощь друг другу в нужную минуту. Перила обваливались. Обрывки парусов при одном прикосновении рассыпались в прах. Везде толстым слоем лежали пыль тления и зелень гниения… На многих палубах валялись скелеты, блестевшие на солнце белизной костей или темневшие ещё сохранившейся кожей или лохмотьями одежды. По расположению скелетов, по проломленным черепам можно было судить о том, что обезумевшие перед смертью люди ссорились, бунтовали, бесцельно и жестоко убивали друг друга, кому-то мстя за страдания и погубленную жизнь».
Тема корабельного кладбища издавна притягивала и завораживала писателей. В основном, конечно же, фантастов, создателей своих собственных миров. А это Александр Грин, «Капитан Дюк»: «Прозрачный день гас, и солнце зарывалось в холмы, когда Фук и Сигби, с присохшими от жары языками, вступили на вязкий песок “Кладбища кораблей”. Тишина, глубокая тишина прошлого окружала их… Среди остовов барж и бригов, напоминающих оголёнными тимберсами чудовищные скелеты рыб, выглядывала изредка полузасыпанная песком корма с надписью тревожной для сердца, с облупленными и отпавшими буквами. “Надеж… ” — прочёл Сигби в одном месте, в другом — “Победитель”, ещё дальше — “Ураган”, “Смелый”… Всюду валялись доски, куски обшивки, канатов, трупы собак и кошек. Проходы меж полусгнивших судов напоминали своеобразные улицы, без стен, с одними лишь заворотами и углами».
Юрий Александрович Пантелеев
Разумеется, такие кладбища появлялись тут и там в войну. Вот мемуары Ю. А. Пантелеева: «Кладбище кораблей оживало. Получив “разрешительную записку”, военморы снимали со старых судов оборудование, механизмы — всё, что могло пригодиться при ремонте боевых кораблей, намеченных для восстановления».
Здесь же, в Кожуховской бухте, не выдумка и не война. Приходи, наблюдай, проникайся атмосферой. Медленно поворачивается портовый кран. Жизнь на корабельном кладбище пусть не бурлит, но всё же теплится. Речной трамвай — он на ходу, его можно зафрахтовать — вот прямо здесь, на удобное время. Стоят художники с треногами. Медленно, но неизбежно подступает сюда и городское благоустройство, которое рано ли, поздно ли всё подомнёт под себя.
