Деревня Аннино, которая вошла в состав современного Южного Чертанова, была основана князем Николаем Ивановичем Трубецким в 1846 году на землях его имения Знаменское-Садки. В 1880-х годах Знаменским владел издатель и публицист Михаил Никифорович Катков. После его смерти в 1887 году оно перешло к вдове Софье Петровне Катковой (урождённой Шаликовой), а затем к сыну Андрею Михайловичу Каткову.
Предводитель
Катков был рачительным хозяином: выстроил в Знаменском каменную прачечную, оранжереи, небольшую электростанцию. В числе прочего основал в Аннине земское училище. Находилось оно в деревянном доме и было типичной четырёхклассной земской школой того времени. Детям преподавали чтение, письмо, арифметику, катехизис, девочек учили вязанию и шитью. Впрочем, земское училище в Аннине было связано больше с другого рода деятельностью Андрея Михайловича Каткова.
Он был предводителем дворянства Подольского уезда и почётным мировым судьёй. На предводителя дворянства в числе прочих обязанностей возлагалось «попечение об удовлетворении потребностей населения в начальном образовании и о надлежащем нравственном направлении его». К обязанностям своим предводителя дворянства Андрей Михайлович относился со всей серьёзностью, и вряд ли можно считать случайностью, что его сын Михаил Андреевич Катков, с золотой медалью окончивший Московский лицей цесаревича Николая (он был основан Михаилом Никифоровичем Катковым и неофициально назывался «Катковским» — ныне здание Дипломатической академии МИД России на Остоженке), а затем Московский университет, своё кандидатское сочинение посвятил институту предводителей дворянства. Называлось оно «Роль уездных предводителей дворянства в государственном управлении России» и было напечатано в «Учёных записках Императорского лицея в память цесаревича Николая» в 1914 году.
Лицейский бал
С Катковским лицеем была связана и жизнь Андрея Михайловича. Он окончил его, поступив в 1872 году, а впоследствии был старостой церкви Императорского лицея цесаревича Николая. Вот одно из любопытных свидетельств. Татьяна Львовна Толстая (дочь Льва Николаевича) в своих дневниках за 1884 год рассказывает о бале в лицее цесаревича Николая: «На другой день был этот чудный, волшебный, незабвенный лицейский бал. В 10 часов меня одели в бледно-зелёное тюлевое платье с тёмно-зелёным бархатным corselet {корсажем (франц.).} и множеством крошечных птиц на платье и одной на голове. Как всегда, меня одевало пропасть народа: miss Lake, две горничные, Маша, и даже дядя Костя и Лёля принимали участие, так что я ни минуты не могла остаться одной и найти способ куда-нибудь положить мою карточку. Наконец мы вышли в переднюю. Я даже для формы шубу надела, потом будто бы забыла свой веер, побежала в свою комнату, достала свою карточку и сунула в корсаж. Но так как платье было узко и зашнуровано сзади, то это было довольно трудно и больно. В лицее нас встретили Катков и Соловой (распорядитель бала) и свели в залу. Всё было очень красиво и богато, и я чувствовала себя такой счастливой и весёлой. Пришёл Ваничка (Иван Николаевич Мещерский) после первой кадрили, когда я стояла около стола с виноградом <…>. Во время вальсов мы были вместе, а потом Шаховской пришёл за мной для мазурки. “А я ведь сегодня, кроме третьей кадрили, ничего не танцевал”. Он это сказал без сожаления, но с удивлением, а меня это так порадовало. Он, Ваня Мещерский, первый кавалер, первый танцор в Москве, не танцует ничего и мазурку проводит стоя у колонны и, как он потом сказал, стараясь глазами меня магнетизировать, чтобы я оглянулась в его сторону! Кого бы это не тронуло, а меня с ума свело.
Пошли мы после мазурки ужинать, но Шаховской так устроил, чтобы ему места с нами не было. Он сел за другой стол, и нам было скучно. После ужина он стал уверять меня и Каткова (которому я обещала котильон), что я давно ему отдала сегодняшний котильон, но что я забыла, но мне ни с кем не пришлось танцевать, потому что музыканты так устали, что отказались играть. Как всегда, Ваничка меня свёл под руку с лестницы, одел, сам оделся, но Кислинский и Катков пришли его звать опять наверх, где устраивался кутёж. “Я знаю, но я не пойду, я домой еду, я устал”. Он посмотрел на меня и увидел, что я рада. А я была так горда! Они не скоро от него отстали, и пропасть их приходило его звать, все маленькие, во фраках, к нему становятся на цыпочки и уверяют что: “останься, так будет весело”. А он, такой большой в своей шинели, красивый, и я вижу, что он твёрд, как камень».
Семья
Упоминается в дневниках Татьяны Львовны и Машенька (Мария Владимировна) Щербатова, вышедшая впоследствии замуж за Андрея Михайловича Каткова. Мария Владимировна была дочерью Владимира Алексеевича Щербатова и Марии Афанасьевны Щербатовой (урождённой Столыпиной). От своего дяди Алексея Афанасьевича Столыпина она унаследовала имение Тарханы (где прошло детство Михаила Лермонтова). А её тетя — известная московская благотворительница Наталья Афанасьевна Шереметева (Столыпина) — оставила ей миллионное состояние.
Андрей Михайлович Катков умер в 1915 году. Он был действительным тайным советником, имел придворный чин егермейстера, был награждён орденом Св. Владимира 3-й степени с мечами, орденом Св. Анны 2-й степени. В 1914 году в семье Катковых произошла трагедия. Сыновья Каткова, Андрей и Михаил, погибли на фронте. Они были похоронены на Братском кладбище. Андрей Михайлович и Мария Владимировна построили здесь по проекту Алексея Щусева церковь Преображения Господня с приделами архангела Михаила и апостола Андрея Первозванного (не сохранилась).
