На территории района Южное Чертаново находится железнодорожная станция Красный Строитель. Она принадлежит Курскому направлению Московской железной дороги и названа так в честь одноимённого рабочего посёлка. Станция была открыта в 1929 году и первое время, до появления посёлка, носила более чем скромное название — «25-й километр».
Этот посёлок просуществовал недолго. Он был основан в 1946 году, а уже в 1960-м вошёл в состав Москвы. В посёлке было несколько заводов самого разного профиля — кирпичный, ремонтно-механический, строительных деталей, бактериальных препаратов и даже экспериментальный завод Всесоюзного НИИ консервной промышленности. Жили работники этих заводов в специально построенных деревянных, а затем и кирпичных домах, стоявших здесь примерно до конца восьмидесятых (но некоторые продержались и до 2000-х).
По курской дороге…
Курское направление особенное — южное, тёплое, курортное. Владимир Орлов писал в романе «Происшествие в Никольском»: «Электрички по Курской, по тесной и весёлой железной дороге, развезут, растрясут никольских кого куда — кого в Москву, кого в районную столицу, кого в Серпухов, кого на сумасшедшую станцию Столбовую, а кого и в пряничную Тулу».
Отправление с Курского вокзала было праздником. Борис Зайцев писал: «Курский вокзал в Москве, вечер, ресторан, отец за кружкой пива. Сейчас подадут севастопольский курьерский поезд. Новенький китель, вензеля Горного института на плечах, фуражка с белым верхом — первый раз один, в Ялту, на виноградный сезон. <…> Поезд трогается. Плавно идёт, постукивая на стрелках. Огни чертят в окне дуги. Сейчас слева запылают сталелитейные печи Гужона, белые электрические фонари — и уже кончилась Москва. Впереди Лопасня, мимо неё пролетим с грохотом, а там — неведомое: юг, Севастополь, Ялта…»
А Паустовский в одном из рассказов от лица некого бродяги добавлял: «Я все вокзалы знаю по Союзу. Лучше Курского вокзала в Москве нету на свете. А почему? Потому что там научный подход до человека. Всё дадут: и кипятку, и хлеба, и есть где сховаться от мелитонов».
Само же здание Курского вокзала построено в 1972 году по проекту архитектора Георгия Волошинова. А фасад старого здания 1886 года сохранился на платформе первого пути. Дошли до нас и интерьеры, выполненные до революции.
Под стук колёс
Первая платформа после вокзала особой романтикой не отличается. Это следует хотя бы из названия — «Серп и Молот». Оно было дано в честь одноимённого завода, расположенного неподалёку. Даже в великом произведении русской литературы, повести Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки», глава, посвящённая этой станции, сокращена до жалкой фразы «И немедленно выпил». Якобы, кроме неё, там содержался только лишь отборный мат, который автор, соблюдая нравственность читателя, заботливо убрал.
Впрочем, ерофеевский герой и о самом Курском вокзале отзывался без особенной любви: «Так. Я тоже останавливаюсь. Ровно минуту, мутно глядя в вокзальные часы, я стою как столб посреди площади Курского вокзала. <…> Люди смотрят так дико: думают, наверное, — изваять его вот так, в назидание народам древности, или не изваять?»
За Серпом и Молотом пути расходятся в двух направлениях. Ерофеевский герой направляется на восток, в сторону вожделенных Петушков. Нам же южнее, ориентир — город Тула.
Поезда Курского направления — вот ведь парадокс — на станции Серп и Молот вообще не останавливаются. Гордо проезжают мимо. Эта станция обслуживает только электрички Горьковского направления. Первая станция Курского направления будет на полкилометра дальше, называется она Москва-Товарная. И её, в свою очередь, проскакивают, постепенно разгоняясь, поезда Горьковской ветви.
Следующая остановка — платформа Калитники, где основная достопримечательность — старое кладбище. Впрочем, и платформа не сказать чтобы очень молодая — появилась в 1861 году. Можно сказать, застала крепостное право.
Правда, кладбище всё равно старше. Хоронить тут начали в 1771 году, после эпидемии чумы, когда вышел запрет хоронить в черте города. Калитники находились вне границы Москвы. Та же ситуация была в начале прошлого столетия, когда исследователь московского некрополя Алексей Саладин написал свою великолепную книгу «Очерки истории московских кладбищ»: «Глухая и отдалённая окраина Москвы, болото, не заросшее ещё и теперь, не способствовали процветанию Калитниковского кладбища… Оно скорее похоже на кладбище захолустного провинциального города, чем на столичное…»
Здесь похоронены актриса Евдокия Турчанинова, художник Роберт Фальк и архитектор Афанасий Григорьев.
Дореволюционный путеводитель писал об этой железнодорожной линии: «Путь проходит, оставляя по правую сторону Спасо-Андрониевский мужской монастырь, мимо Рогожской заставы, затем близ платформы Чесменки, мимо красивых окрестностей Москвы — к станции Люблино — дачное имение, принадлежащее господину Голофтееву».
Люблино-Дачное славилось — да и сегодня славится — главным усадебным домом, построенным форме креста. Этот крест — камертон, задающий настрой всей здешней дачной местности. Один из современников писал: «План дома очень замечателен: он представляет тупой крест, четыре оконечности которого соединяются выгнутыми двойными колоннадами, образующими кривые балконы; второй этаж похож на первый, но менее его; третий составляет ротонду, купол всего здания; на самом верху его помещена статуя, изображающая Аполлона… Расположение всех этажей образует звезду. Виды оттуда прекрасны и разнообразны»
Дальше — Царицыно, которое на протяжении долгого времени привлекало многочисленных дачников своими романтическими руинами. А от него недалеко и до нашего Красного Строителя, всего два железнодорожных перегона.
Покидая Москву
Чем дальше от Москвы, тем реже нам встречаются достойные внимания достопримечательности. Вот станция Подольск и, соответственно, город Подольск. Дореволюционный публицист Алексей Ярцев умилялся: «По самому берегу тянется луговая полоска, за нею ряд домиков и между ними, отделившись от общего порядка, две типичные, похожие на малорусские, хатки, обмазанные белою глиной, с соломенными кровлями, приветливо глядящие на свет Божий своими маленькими окошечками. И они вносят свою прелесть в общий вид, вместе с прибрежными вётлами, отбрасывающими тень своими светло-зелёными шапками».
Сегодня город интересен в первую очередь своей архитектурой середины прошлого столетия.
Станция Серпухов — и город Серпухов. Некогда тёплый и уютный, он довольно быстро сбросил свою милую патриархальность и превратился в типичный советский райцентр, каких сотни. Валентин Катаев писал: «Серпухов встретил нас… высокими заводами, бензиновыми колонками, гастрономами, поликлиниками, универмагами, усиленным движением грузовиков, автобусными остановками, газетными киосками… О старом купеческом Серпухове напомнил разве только сохранившийся в центре города традиционный гостиный двор да несколько старинных церквей разного стиля и разных эпох».
Ну, хотя бы что-то. Дальше — станция Тарусская. Таруса. О ней — Константин Паустовский: «Пожалуй, нигде поблизости от Москвы не было мест таких типично и трогательно русских по своему пейзажу. В течение многих лет Таруса была как бы заповедником этого удивительного по своей лирической силе, разнообразию и мягкости ландшафта». Правда, до города ещё нужно добраться — он находится в 20 километрах от станции.
И последнее — Тула. Дальше электрички не идут. Михаил Осоргин писал: «Город самоварный и прянишный, хороший городок. И общество прекрасное». Вот на этой тёплой ноте мы и завершим повествование.
