Челюскинская улица в Лосиноостровском районе напоминает об одном из самых противоречивых событий в ранней истории СССР. Катастрофа северной экспедиции обернулась чудесным спасением и подарила стране первых Героев.
Подвиг «Сибирякова»
Экспедиция «Челюскина», за спасением которой наблюдал весь мир, имела долгую предысторию. Все началось еще в 1932 году. Тогда ледокольный пароход «Александр Сибиряков» под командованием опытного капитана Владимира Воронина и начальника экспедиции Отто Шмидта совершил настоящее чудо: впервые прошел за одну навигацию весь Северный морской путь из Белого моря в Берингово. Это плавание стало колоссальным толчком для развития Арктики, а результаты экспедиции показали — Северный морской путь можно использовать для практических целей, то есть перевозки гражданских и военных грузов. Главное — правильно к этому подготовиться. Однако у экспедиции «Сибирякова» это как раз получилось не слишком удачно.
Несмотря на то что судно относилось к ледокольному типу, оно было небольшим не только по меркам современных ледоколов, но даже в сравнении с советским арктическим флотом того времени: «Сибиряков» имел водоизмещение в 1,4 тысячи тонн, тогда как те же «Ленин» и «Красин» — больше пяти тысяч. Экипаж корабля столкнулся со множеством технических проблем, которые едва не закончились плачевным исходом. Так, во льдах Чукотского моря пароход сломал все четыре лопасти гребного винта. Через несколько дней их заменили, но почти сразу же судно снова осталось без движителя — на этот раз окончательно.
Руководитель научной части экспедиции Владимир Визе в своей книге «На “Сибирякове” — в Тихий океан» описал этот момент так: «Раздается ужасный треск — такого мы еще не слыхали — потом наступает жуткая тишина. Это уже не лопасть, это обломался конец гребного винта, и мы потеряли весь винт, который лежит теперь на дне морском. “Сибиряков” перестал быть судном и сделался игрушкой течений и ветров. Я сел за пианино в кают-компании и стал играть “Князя Игоря”».
Почти отчаявшись, команда корабля смастерила паруса из подручных средств (кусков брезента и старых простыней) в надежде на попутный ветер. Благодаря этому «Сибиряков» с большим трудом, но все же смог выбраться в Берингово море. Там его подхватило рыболовецкое судно «Уссуриец», которое отбуксировало пароход на ремонт в японскую Йокогаму. В ноябре 1932 года экипаж «Сибирякова» наконец вернулся на родную землю — Шмидт, Воронин, Визе и другие члены экспедиции прибыли сначала во Владивосток, а затем в Москву и Ленинград, где их уже ждали слава и всеобщее признание.
Новая авантюра
Казалось бы, из этого арктического путешествия следовало сделать определенные выводы, но вышло совсем наоборот. Всего через месяц после возвращения экспедиции «Сибирякова», в декабре 1932 года было основано Главное управление Северного морского пути, руководителем которого стал Отто Шмидт. Правительство резко обратило внимание на потенциально прибыльный и стратегически важный маршрут, поэтому Шмидт решил не медлить и повторить поход «Сибирякова» в следующем же году. Ученому не давали покоя слова его оппонентов о том, что успешный проход Северного морского пути был чистым везением из-за благоприятной ледовой обстановки. Поэтому он хотел как можно быстрее положить конец этим разговорам. Более того, на этот раз Отто Шмидт собирался пройти навигацию на обычном судне, а не на ледоколе, хотя бы и малогабаритном, как прежде.
Эту безумную идею поддержал заместитель председателя Совнаркома Валериан Куйбышев. Для экспедиции подобрали судно «Лена», которое как раз достраивали на верфях датской фирмы Burmeister & Wain. Согласно техническому заданию, это должен был быть пароход для грузопассажирских перевозок в приполярных водах. При этом пресс-релиз судостроительной компании гласил, что «Лена» — это корабль ледокольного типа. На деле же из верфи вышло нечто совсем другое. Корабль имел неудачную форму и не годился для самостоятельного арктического плавания. Вот как объяснял сложившуюся ситуацию известный радист, участник экспедиции «Сибирякова» и будущий член команды «Челюскина» Эрнст Кренкель:
«Пароход “Лена”, сооружавшийся на верфи фирмы “Бурмейстер и Вайн”, для такого похода был, как говорится, не подарок. Заказал его Совторгфлот, получал — Главсевморпуть. Естественно, что эти организации предъявляли кораблю не совсем одинаковые требования. Для решения задач, которые ставил Главсевморпуть, новый пароход годился лишь в минимальной степени. Конечно, лучше было бы взять вместо него другой, но другого просто не было…»
Мнение специалистов о корабле было практически единогласным. О том, что судно не подходит для арктической экспедиции, еще в марте 1933 года говорил капитан «Сибирякова» Владимир Воронин. В начале июля комиссия Регистра СССР осмотрела корабль и подтвердила это. Тем не менее спустя неделю пароход, получивший вместо «Лены» имя известного полярного мореплавателя Семена Челюскина, вышел из Ленинграда в Мурманск под командованием капитана Совторгфлота Петериса Безайса. На этом же корабле в качестве пассажира плыл и Воронин. Однако после того как Безайс сослался на неотложные дела и сошел в Мурманске, командование пришлось принять именно соратнику Отто Шмидта по «Сибирякову» — Воронину.
Провал за провалом
Арктическое путешествие с самого начала пошло наперекосяк. Помимо очевидных проблем с кораблем, немаловажную роль сыграла и задержка начала экспедиции. «Челюскин» вышел из Ленинграда 16 июля 1933 г. — слишком поздно, учитывая объем научных задач и необходимость прохода паковых льдов. В Мурманске корабль оказался только в начале августа. К тому моменту мощными льдами покрылась южная часть Карского моря. А ведь предстояло пройти еще море Лаптевых, Восточно-Сибирское и Чукотское моря. Однако без происшествий «Челюскин» не смог покрыть даже стартовый участок пути. Уже 14 августа после преодоления пролива Маточкин Шар судно ощутило первый серьезный урон от столкновений со льдами. За следующие пару дней «Челюскин» получил течь в носовой части. Кроме того, оказалось повреждено больше десятка шпангоутов и срезано несколько десятков заклепок.
Уже в этот момент всерьез встал вопрос о целесообразности дальнейшей экспедиции. Шмидт стал консультироваться с Москвой. В итоге плавание продолжилось, только теперь на помощь пришел ледокол «Красин», который провел пароход «Челюскин» через льды Карского моря (хотя даже здесь не обошлось без трудностей). Вопреки протестам капитана Воронина после этого Шмидт предпочел отказаться от услуг ледокола, и «Челюскин» поплыл дальше в гордом одиночестве. Впрочем, обстановка некоторое время была хоть и сложной, но вполне сносной. Так, в море Лаптевых пароход попал в сильный шторм, зато меньше чем за неделю добрался до Восточно-Сибирского моря. Там уже начались проблемы: 9–10 сентября корабль получил сильные удары по борту, отчего течь в корпусе усилилась. Но самое серьезное испытание ждало экспедицию впереди.
Как и в случае с «Сибиряковым», экспедиция «Челюскина» вновь оказалась в ледовом плену в Чукотском море. Дрейф продолжался несколько месяцев. Даже при этом Шмидту, казалось, опять улыбнулась удача. В начале октября перед «Челюскиным» неожиданно открылась полынья, и он вновь продолжил движение. 4 ноября пароход вышел в Берингов пролив и почти добрался до Тихого океана. Но тут-то запас везения и закончился. Когда до чистой воды оставалось меньше полумили, судно резко начало относить обратно к льдам. Экипаж всеми силами старался преодолеть оставшееся расстояние с помощью взрывчатки и шанцевого инструмента, но все было тщетно — лед намертво заблокировал «Челюскина».
Отто Шмидт настолько отчаялся, что все-таки обратился за помощью к капитану ледореза «Федор Литке» Александру Бочеку. Однако прийти на подмогу тот не сумел — на подходе к «Челюскину» спасательное судно само оказалось на грани гибели, получив пробоины в корпусе. Тогда Шмидт решил готовиться к зимовке. Три месяца — ноябрь, декабрь и январь — прошли относительно спокойно. Пугало только то, что лед все сильнее и сильнее сжимал корабль. В конечном счете это и стало причиной катастрофы. Вечером 12 февраля льды неожиданно начали движение, а на следующий день «Челюскин» буквально за пару часов оказался смят льдами и затонул.
Героическое спасение
С корабля успели эвакуироваться практически все пассажиры, за исключением завхоза Бориса Могилевича, которого придавило бочками, когда судно тонуло. На льдине оказались 104 человека, среди них десять женщин и два ребенка. Шмидт, Воронин и другие участники экспедиции разбили палаточный лагерь и отправили на мыс Уэлен радиограмму о крушении. Достаточно быстро правительство решило послать на вызволение челюскинцев корабли «Смоленск», «Сталинград» и «Совет», а также ледокол «Красин». Но основные надежды возлагались на полярную авиацию. К началу весны самолеты перебросили на мыс Ванкарем на Чукотке. А 5 марта молодой летчик Анатолий Ляпидевский совершил первый удачный перелет до лагеря и вызволил оттуда женщин и детей.
Следующий спасательный рейс из-за плохих погодных условий и неудачного стечения обстоятельств во время второго полета самолет Ляпидевского потерял двигатель и совершил вынужденную посадку в районе острова Колючин) состоялся лишь через месяц. Но на этот раз началась уже массовая эвакуация. С 7 по 13 апреля опытные летчики Василий Молоков, Маврикий Слепнев, Михаил Водопьянов, Иван Доронин и Николай Каманин вывезли со льдины всех пассажиров «Челюскина». За это вместе с Анатолием Ляпидевским они первыми в истории получили звания Героев Советского Союза. Награды удостоился и Сигизмунд Леваневский, который фактически не вылетал на льдину, но принимал большое участие в организации операции. А Отто Шмидт вместо тюремного срока за чудовищную халатность вместе с остальными участниками экспедиции «Челюскина» получил орден Красной Звезды.
Советская пропаганда умело обернула чудесное спасение полярной экспедиции в свою пользу и тактично умолчала о причинах катастрофы. Еще до конца 1934 года вышла в свет книга «Как мы спасали челюскинцев» с воспоминаниями участников событий, которую перевели на несколько языков. Эта экспедиция могла стать одним из величайших свершений в истории Арктики, но еще до начала путешествия превратилась в безумную авантюру. А в конце концов и вовсе закончилась крушением нового дорогостоящего судна, причем больше сотни людей могли погибнуть во льдах Чукотского моря; летчикам пришлось рисковать своими жизнями, чтобы в тяжелейших полетных условиях спасти участников экспедиции. К счастью, все закончилось благополучно, но эпопея «Челюскина» стала лишним доказательством: нередко подвиг одних — это преступление других.
