Вопрос «отправления религиозного культа» для жителей Марьиной Рощи всегда стоял достаточно остро — по странному стечению обстоятельств храмы находились далеко. Вот и в 90-е годы прошлого века, когда формировались границы районов, Марьиной Роще досталось всего два храма. Зато с историей!
Многострадальное кладбище
В 1771 году по Москве прокатилась очередная эпидемия чумы, унёсшая немало жизней. Чтобы предотвратить распространение заразы, московские власти решили хоронить умерших за чертой города. Для погребения благородных и чиновных людей предлагались загородные монастыри, а для всех остальных за Камер-Коллежским валом, обозначавшим тогда границы города, были организованы несколько новых кладбищ, в том числе и Миусское. А поскольку всё новое — это хорошо забытое старое, обустроено оно было на пригорке неподалёку от старого холерного погоста. При этом в 1770-е годы Миусским оно не называлось — в метрических книгах оно упоминается как кладбище под Бутырками или Дмитровское (неподалёку проходила дорога на Дмитров). А родоначальник русского исторического романа писатель Михаил Загоскин, когда писал о путешествии в Марьину Рощу, называл его Сущёвским.
С 1801 по 1821 год кладбище было закрыто, обширные его земли, не использованные под захоронения, были самовольно захвачены москвичами под огороды. В 20-е годы XIX века оно возобновило работу по ходатайству купеческой семьи Кожевниковых, и в частности Ивана Петровича Кожевникова, владельца усадьбы в Свиблово и суконной фабрики в Леоново. Тогда Миусское кладбище было приведено в порядок, расчищены и проложены дорожки, но оно быстро пришло в упадок, когда Иван Петрович разорился. В конце века там можно было даже встретить случайно забредших коров.
В 50-е годы XX века кладбище было закрыто для захоронений и обнесено забором. Несмотря на то что Миусское кладбище было самым бедным в Москве, на нём похоронены многие известные люди: это и художники Семён Никифоров и Яков Башилов, племянница светлейшего князя Г. А. Потёмкина-Таврического Надежда Шепелева (урождённая Энгельгардт), флигель-адъютант Александра I князь Василий Голицын, поэтесса Надежда Львова, писатель Кир Булычёв, конструктор Борис Аксютин, мультипликатор Александр Татарский и другие. Исторических захоронений почти не осталось: одно из немногих принадлежит известному историку, издателю «Вестника Европы», профессору Михаилу Каченовскому.
Храм мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии на Миусском кладбище
Вскоре после основания Миусского кладбища на нём была выстроена деревянная церковь, освящённая в 1773 году в честь мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Церковь быстро ветшала, дохода не приносила, поэтому была закрыта вместе с кладбищем в 1801 году. В 1821 году семья купцов Кожевниковых подала прошение о возобновлении деятельности Миусского кладбища и разрешении построить на нём каменный храм «из уважения ко прахам умерших», а также здания для причта. Просьба их встретила много препятствий: на земли кладбища претендовали не только обыватели, разместившие там свои огороды, но и священник Тихвинской церкви Тимофей, долгие годы добивавшийся присоединения этих земель к своему приходу — сдача их в аренду позволила бы причту увеличить свой доход. Но в итоге с помощью московского обер-полицмейстера генерал-майора Шульгина Кожевниковы смогли добиться своего, и в 1823 году на средства Ивана Петровича взамен деревянной была построена каменная церковь в стиле ампир. Архитектором выступил Александр Филиппович Элькинский.
В 1834 году на средства гвардии прапорщицы Александры Нероновой к храму были пристроены трапезная, приделы иконы Божией Матери «Знамение» и святителя Митрофана Воронежского, а также богадельня. Первоначально церковь не имела колокольни, по бокам её располагались две звонницы. Но в 1912 году, когда состоялось следующее крупное обновление храма, звонницы были разобраны, а к церкви пристроена колокольня. Тогда же была расширена трапезная с западной стороны.
В годы советской власти храм был закрыт (по разным данным — с 1922 или с 1934 года), из него было вынесено более 4 пудов золотой и серебряной утвари, а внутри разместился цех «Медучпособие». Здание сильно пострадало: в алтаре был пробит вход в здание фабрики «Биофарм», до первого яруса была разрушена колокольня. Сам храм так густо оброс техническими постройками и сараями, что, по воспоминаниям современников, невозможно было даже предположить, что в глубине этого хаоса скрыта церковь. Но иконостас в стиле ампир, созданный в начале XIX века, сохранился. Первое богослужение после долгого перерыва состоялось 28 сентября 1990 года, когда храм был возвращён верующим. Здание было отреставрировано, также восстанавливаются два дома причта, сохранившиеся с 1823 года.
Храм иконы Божией Матери «Нечаянная Радость»
С возведением второй церкви в районе также связана отчасти драматическая история — кто бы мог подумать, что в своём желании иметь в посёлке свой храм жители Марьино столкнутся с таким количеством сложностей. Хотя начиналось всё достаточно просто. Настоятель Свято-Троицкого храма в Останкине отец Сергий Леонардов редко видел на своих службах жителей Марьиной Рощи, которым ходить пешком две версты до Троицкого храма было неудобно. Беспокоясь о духовном и нравственном состоянии своих прихожан и их детей, он уговорил жителей в 1901 году подать прошение на имя митрополита Московского и Коломенского Владимира о создании в их посёлке церкви-школы. Сам отец Сергий связался с владельцем Останкина графом Александром Дмитриевичем Шереметевым и уговорил его выделить под строительство храма землю. Александр Дмитриевич выделил 400 квадратных сажен (примерно 1800 кв. м) — немного, но в сухом месте и на возвышении.
В 1902 году после долгих обсуждений в земской управе и Строительном комитете проект церкви-школы был согласован: церковь должна была стать деревянной и домовой. Но созданная из жителей посёлка комиссия по сооружению церкви-школы такому решению воспротивилась — они были готовы собрать денег на каменный храм и даже самостоятельно наняли архитектора сделать новый проект. Строительное отделение этот проект не утвердило, а жители, устав от волокиты, начали возведение храма на свой страх и риск (по сути, незаконно). Духовная консистория, стремясь сгладить конфликт, представила новый проект архитекторов П. Ф. Кротова и Д. Д. Зверева, сделанный фактически уже по готовому зданию, который всё же был одобрен властями. Каменный храм, возведённый в 1904 году, был выполнен в псевдорусском стиле и напоминал храмы XVII века. В том же псевдорусском стиле были сделаны и иконостасы. Часть утвари пожертвовали соседние церкви, часть купили сами прихожане. К 1910 году церковное здание расширили, соорудив приделы святителя Николая Чудотворца и святителя Иоанна, архиепископа Новгородского. В 1912 году архитектор Юлий Дидерихс надстроил двухъярусную звонницу. Храм стал приходским.
Киот (или кивот, или божница) — особый украшенный ящик или шкафчик, чаще деревянный, со стеклянной дверкой, куда вставляется одна или несколько икон.
В советские годы храм не закрывался, хотя из него, как и из многих других, были изъяты ценности: «5 апреля 1922 года в храме изъято 1 пуд 22 фунта 72 золотника серебра и золота; 6 апреля — 15 фунтов 72 золотника серебра». Сохранились и трёхъярусные иконостасы из тёмного дуба, и все колокола, кроме снятого большого. Среди святынь храма — расположенные в киотах чудотворная икона Божией Матери «Нечаянная Радость» и икона мученика Трифона, а также ковчег с частицами его мощей. При храме иконы Божией Матери «Нечаянная Радость» в Марьиной Роще работают воскресная школа для детей и взрослых, социальная служба и приходская библиотека.
