Есть в Москве в Покровском-Стрешневе улица Циолковского. На памятной табличке сказано, что она «названа именем русского ученого, автора гениальных открытий в аэродинамике, ракетной технике и теории межпланетных сообщений Константина Эдуардовича Циолковского (1857–1935)». Представляется, что эта формулировка не вполне точна…
Слово «пророчество», казалось бы, плохо совместимо с наукой, оно из области сверхъестественного, пророки получают откровения свыше и доносят своей аудитории в форме иносказаний, а не выводят формулы и чертежи мелом на грифельной доске. Между тем бывают пророки и в науке. Они не совершают открытий в классическом смысле этого слова, не формулируют того, что может быть немедленно подвергнуто научному анализу и затем вписано в существующую теорию; нет, они оставляют после себя обрывочные, не доведенные до конца проекты, наброски, полурешения, от которых захватывает дух, содержащие гениальные предвидения рассуждения. Воспользоваться этим немедленно практика не может, но время нередко подтверждает их правоту, и нам через десятилетия или столетия остается только дивиться мощи ума, способного решительно оторваться от современного ему уровня развития науки и техники и воспарить в такие эмпиреи, что только дух захватывает. Пять с лишним столетий назад таким был Леонардо да Винчи, столетие назад — Циолковский.
«…Нельзя себе составить мировоззрения и руководящего в жизни начала без ознакомления со всеми науками, то есть с общим познанием Вселенной. Вот я и хочу быть Чеховым в науке: в небольших очерках, доступных неподготовленному или подготовленному читателю, дать серьезное логическое познание наиболее достоверного учения о космосе».
К. Э. Циолковский «Космическая философия»
То, что мы сегодня считаем важнейшими его достижениями, — теоретические выкладки в области ракетостроения, обоснование возможности межпланетных полетов и вообще освоения человеком космоса; иными словами, все то, что выстроилось у нас, обычных людей, в незыблемую триаду «Циолковский придумал — Королев сделал — Гагарин полетел», — было для него приложением к основной его деятельности: философскому исследованию темы «Человек и Космос». Вполне возможно, что то, что кажется нам главным в нем сегодня, через несколько столетий будет оттеснено на второй план его предвидениями гораздо более общего порядка.
Практически вся его жизнь была связана с провинцией: родился под Рязанью, учился в Вятке, опять Рязань, потом опять Вятка и снова Рязань, затем Боровск и, наконец, Калуга, прославившая его и прославленная им. За всю свою долгую жизнь в одной из столиц — Москве — он проведет три года, занимаясь самообразованием, а в другой — Петербурге — кажется, за всю жизнь вообще ни разу не побывает. Что же, в большом городе невозможно увидеть звездное небо — мешает свет из тысяч окон и от тысяч фонарей, а в небольшом городке, где экономят свечи и рано ложатся спать, оно все время с тобой…
«Циолковский принадлежит к тем исключительным умам, творческие силы которых избирают себе крупные цели. Его влекут к себе крайние высоты мысли, откуда открываются широкие горизонты в пространстве и времени. Он ставит перед собой технические проблемы, до него не решенные или представлявшиеся ранее даже вовсе не разрешимыми. Оригинальный ум подсказывает ему новые, никем еще не испытанные пути».
Я. И. Перельман «Циолковский: его жизнь, изобретения и научные труды»
В детстве была болезнь, на всю жизнь сделавшая его наполовину глухим, смерть брата, потом матери, в юности — кончина сестры и еще одного брата, Игнатия, с которым Константин был особенно близок, в начале молодости — уход из жизни отца. Погруженность в свой собственный, внутренний мир, свойственная многим слабослышащим людям, неумение легко сходиться с другими (особенно если они не разделяли его страстного интереса к науке и технике), чувство одиночества — все это переплелось в один плотный клубок. Часто такое сочетание приводит человека к алкоголизму, унынию, мизантропии, но бывает, что такие люди становятся великими мыслителями.
Рукопись К. Э. Циолковского «Альбом космических путешествий». Лист с описанием космической оранжереи, 1933 год // К. Э. Циолковский в рабочем кабинете
Спасением Циолковского был необычайно цельный характер. Он, не получивший никакого систематического образования (в гимназии отучился всего два года, потом сдавал за полный курс экстерном; в Высшее техническое училище, нынешнюю Бауманку, не смог поступить), умел организовать свое время таким образом, чтобы постоянно учиться. Впоследствии, когда он сам станет учителем — сначала репетитором, а затем преподавателем математики в Боровском уездном училище, ему чрезвычайно пригодятся все те методические приемы, которые он первоначально вырабатывал на себе самом.
Всю свою взрослую жизнь он учил детей, решал сложные математические задачи и… творил свой Космос. В этом ему помогало знакомство с Николаем Федоровым (еще с московских времен, тот работал в Чертковской публичной библиотеке, где шестнадцатилетний Константин проводил много времени) и с Александром Чижевским, еще одним представителем русского космизма, волею судеб также проживавшим в Калуге.
Русский космизм — течение религиозно-философской мысли, характеризующееся осознанием всеобщей взаимообусловленности, поиском места человека в Космосе, взаимосвязи космических и земных процессов. Развивался в конце XIX— первой половине ХХ вв. в виде религиозно-мистического (В. Соловьев, Н. Бердяев, Н. Рерих) и естественно-научного (Н. Федоров, В. Вернадский, А. Чижевский, К. Циолковский) направлений.
Космос Циолковского — единый организм, в котором все взаимосвязано, несотворимый и неуничтожимый, по-своему совершенный. Любой сбой, любой порок сказывается на системе в целом. «…В космосе не должно быть никакого зла. Только тогда он будет счастлив. Если в нем будут несознательные животные, несовершенные и несчастные, если будут заблуждения, страдания, безумия, — то всему этому будет подвергаться и космос и его атомы», — писал Циолковский в 1930 году в небольшой брошюре «Зачем работать», в которой ученый попытался в сжатой форме изложить совокупность идей, тезисов, теорий, составляющих его космическую философию. В его совершенной Вселенной нет смерти, по крайней мере, такой, которой следует страшиться: «Во всех живых и мертвых группах совершаются одни и те же процессы. Разве в животном не происходят те же строго закономерные явления механики, физики и химии, как и во всяком камне! Только в последнем они идут медленнее, проще, — но сущность материала и явлений одна и та же. Разница количественная, но не качественная. Итак, если мы теперь живем и ощущаем, то и вечно будем жить и ощущать, только по-разному».
«Нет Бога-творца, но есть космос, производящий солнца, планеты и живых существ: нет всемогущего бога, но есть Вселенная, которая распоряжается судьбой всех небесных тел и их жителей».
К. Э. Циолковский «Ничего нет (Мысли безбожника)»
И этот космос разумен, ибо населен разумными существами. Человечество не одиноко, но слишком пока еще далеко от совершенства, чтобы рассчитывать на контакт: «Должно прийти время, когда средняя степень развития человечества окажется достаточной для посещения нас небесными жителями. <…> Не пойдем же мы в гости к волкам, ядовитым змеям или гориллам. Мы их только убиваем. Совершенные же животные небес не хотят то же делать с нами».
«Чехов в науке» — необычайно точная и глубокая формулировка! «Небольшие очерки» — лишь внешний ее слой, хотя правда и то, что Антон Павлович был великим мастером «малой формы» — рассказа и маленькой повести. Чехов — это скромность, отсутствие боязни выглядеть в глазах окружающих чудаком. Это — умение видеть простое в сложном. Это — сочетание избыточной честности, критического взгляда на человека — слабого, зависимого, инертного — со светлым оптимизмом: «В человеке все должно быть прекрасно!..»
Как в космосе Циолковского.
