Вельяминовы — потомки норвежских правителей

Село Владыкино, территория которого сейчас входит в район Отрадное, до XVII века носило название Вельяминово. Изначально оно принадлежало князю Василию Васильевичу Вельяминову — представителю одного из древнейших русских родов, основателем которого был потомок норвежского ярла Хакона.

Шимон Африканович (вторая половина IX века)

«Бысть в земли Варяжскои князь Африкан, брат Якунов слепаго, Сему Африкану бяшета два сына: Фрияидь и Шимон. По смерти же отца ею изгна Якун обою брату от области ею. Прииде же Шимон к благоверному нашешу князю Ярославу». Так описывает происхождение Шимона Африкановича Киево-Печерский патерик. 

Над загадкой имён и семейных связей «слепого Якуна», Африкана и Шимона учёные бились долгое время. Сейчас исследователи приходят к выводу, что Якун, скорее всего, ярл Хакон Эйрикссон, внук последнего языческого правителя Норвегии Хакона Могучего. И был он вовсе не слеп, а «се леп», то есть обладающий красотой, красивый. Его брата, получившего в русской летописной традиции имя Африкан, звали Алфрик. А вот сын Африкана, Шимон/Симон, видимо, и правда носил это имя. Хакон/Якун сражался бок о бок с Ярославом Мудрым против Мстислава. Шимон, его племянник, также командовал войсками Ярославичей. Перед битвой против половцев (проигранной русским войском) святой Антоний Печерский предрёк чудесное спасение Шимона. Так и произошло. Шимон, как повествует Киево-Печерский патерик, лежал на поле боя, покрытый ранами, и было ему видение — огромная церковь. Тогда он взмолился: «Господи, избавь меня от ран молитвами Твоей матери и преподобных Антония и Феодосия». Раны варяжского воина зажили, и Шимон открыл тайну. Оказывается, перед изгнанием из Норвегии он взял с собой пояс и венец Христа с распятия, изготовленного его отцом. Эти реликвии Шимон подарил Киево-Печерской лавре, основанной Антонием, а затем помогал строить (своими руками, как указано в источнике) собор Успения Богородицы в Киево-Печерском монастыре. Шимон Африканович, правнук Хакона Могучего, в итоге стал одним из первых христиан, похороненных в лавре.

Потомки Шимона так и остались на Руси. Его сын Георгий Шимонович помогал Киево-Печерской лавре и был одним из ближайших соратников Владимира Всеволодовича Мономаха. Тот поручил Георгию Шимоновичу опекать своего сына Юрия Владимировича, прозванного Долгоруким. Потомок варягов стал ростовским тысяцким и принимал участие во многих походах Юрия Долгорукого.

Илья Васильевич Вельяминов (умер в 1379)

В 1357 году произошло загадочное убийство московского тысяцкого Алексея Петровича Хвоста. Подозрение пало на Вельяминовых — до Хвоста эту должность занимал Василий Вельяминович Вельяминов (дед Ивана Вельяминова), а после убийства тысяцким стал Василий Васильевич Вельяминов. Иван Васильевич рассчитывал занять место своего отца, но великий князь московский Дмитрий Иванович Донской неожиданно для боярина упразднил эту должность. Вельяминов сговорился с купцом по имени Некомат Сурожанин и бежал к тверскому князю Михаилу. Боярин и купец затем отправились в Орду, откуда привезли Михаилу ярлык на Владимирское княжение. После войны Москвы с Тверью князья заключили договор, по которому всем перебежчикам возвращались их земли. Исключением стали Вельяминов и Некомат. Они продолжили тайно плести интриги в Орде, пока их не схватили. Русские войска задержали некоего попа, шедшего из Орды, при котором был мешок «злых зелий лютых».

Оказалось, что он вёз мешок с ядами по поручению Вельяминова. Через некоторое время Вельяминов, не зная о поимке своего посланника, явился на Русь и был схвачен. Его привезли в Москву и прилюдно казнили на Кучковом поле (сейчас это район Сретенки). Родственники Вельяминова после этого попали в опалу, но своих земель не лишились. Иван Васильевич Вельяминов остался в истории довольно необычным образом: его казнь была первой публичной казнью в Москве.

Степан Лукич Вельяминов (1670-1736)

Ещё один представитель рода Вельяминовых невольно послужил укреплению гетманской власти и продлил относительно независимую жизнь Украины. С 1708 года Левобережная и Правобережная Украина были объединены, а гетмана назначали из Петербурга. Пётр I из всех возможных претендентов выбрал самого безвольного — Ивана Скоропадского. Тот вскоре после избрания отправил Петру просьбу подтвердить все вольности и свободы. Гетман обещал верность Украины — а в обмен невмешательство воевод в малороссийские дела и вывод гарнизонов. Ничего этого Пётр не исполнил: он назначил в Киев наместника, князя Голицына, а к гетману в его резиденцию в Глухове отправил «государева министра» Андрея Петровича Измайлова во главе российских полков. Всё это Скоропадский снёс безропотно. 

Им были недовольны все: в Петербурге его упрекали в том, что гетман потакает своим полковникам и даёт им чересчур много власти. Казаки же ужасались тому, с какой лёгкостью Скоропадский дарит земли приближённым Петра, в первую очередь князю Меншикову. В итоге старый гетман превратился в фигуру полностью декоративную — в Глухове недовольные полковники выбрали вместо него Павла Полуботка, в Петербурге Скоропадского готовились отстранить от власти. Гетмана вызвали в столицу и объявили ему о создании Малороссийской коллегии. Тот ужаснулся и попытался напомнить об обещаниях, данных ещё Богдану Хмельницкому. Но Пётр ответил: «Вместо того, как постановлено Хмельницким, чтоб верхней апелляции быть у воевод великороссийских, оная коллегия учреждена, и тако ничего нарушения постановленным пунктам… не мнить».

Скоропадский отправился в Глухов и по дороге скончался. Малороссийскую коллегию возглавил белгородский воевода, бригадир Степан Лукич Вельяминов. Ему предстояло прежде всего не допустить беспорядков, которые могло спровоцировать учреждение коллегии и покушение на древние вольности. Вместо этого Вельяминов сразу со всеми перессорился и упустил из рук руководство. Система управления была такой: по-прежнему существовал гетман (теперь это был Павел Полуботок) и казацкая старшина (собрание казаков, принимавшее важные решения). Параллельной властью была Малороссийская коллегия во главе с Вельяминовым, в которую также входили штаб-офицеры украинских полков. Желание Петра выстроить вертикаль от Петербурга к Малороссии не реализовалось. Вельяминову строго было поручено не допускать самоуправства старшины и не позволять малороссам составлять никакие акты, универсалы и письма. Всё вышло совсем не так. Вельяминов жаловался на казаков в Петербург, старшина — на Вельяминова. Кончилось всё это падением и коллегии, и гетмана. Полуботок самовольно начал рассылать универсалы по Украине, его арестовали за самоуправство и отправили в Петропавловскую крепость. Позже коллегия была расформирована, а император Пётр II восстановил гетманство. Тогда и выяснилось, что Вельяминов упустил из-под контроля не только политическую ситуацию, но и финансовую. Денежные дела он вёл вольно, ревизоры обнаружили недостачу существенных сумм — до нескольких десятков тысяч рублей.

Впрочем, дальнейшая карьера Вельяминова, как ни странно, была успешной. Расследование ни к каким печальным для бригадира Вельяминова последствиям не привело. Более того, в 1732 году его произвели в тайные советники, а затем высочайшим указом назначили в Сенат. В 1736 году Вельяминов опять оказался в сложном положении. Тогда он занимал высокую должность в Коммерц-коллегии. Поводом для расследования стало дело Кантемира — бытовой спор за наследство молдавского господаря. Спор был только поводом, чтобы добраться до Дмитрия Михайловича Голицына, одного из главных недругов императрицы Анны Иоанновны. Дело велось, как посчитал суд, неправильно, чиновники действовали в интересах Голицына. Но затем, как только Голицына, как и было задумано, обвинили в заговоре против императрицы, остальных фигурантов дела освободили.

Алексей Александрович Вельяминов (1785–1838)

Стихотворение от лица грозных кавказских горцев Грибоедов написал в 1825 году, когда принял участие в экспедиции отряда генерал-майора Вельяминова. Грозой горцев и покорителем Кавказа считают Ермолова. Но Алексей Александрович Вельяминов был фигурой не менее грозной. С Ермоловым он служил ещё в 1812 году. Перед советом в Филях именно Вельяминов поддержал предложение штабс-капитана Фигнера о начале полномасштабной партизанской войны и с этой идеей обратился к Ермолову. В 1812 году Вельяминов сражался при Красном, а к 1825 году был переведён на Кавказ, где его и встретил Грибоедов. На следующий год Вельяминов стал начальником штаба у Ермолова.

Сослуживцы и начальство отзывались о нём как о человеке чрезвычайно холодном, упрямом и педантичном, но при этом бесстрашном. В 1828-1829 гг. Вельяминов участвовал в Русско-турецкой войне, наконец в 1831-м его отправили подавлять восстание горцев. За два года до этого обстановка накалилась до предела. Проповедник Гази-Мухаммад, известный под именем Кази-Муллы, стал имамом Чечни и Дагестана и объявил русской армии газават, священную войну. Небольшие отряды Кази-Муллы действовали стремительно и эффективно. Генерал Георгий Эммануэль, предшественник Вельяминова, не мог справиться с набегами. Более того, его семитысячный отряд, преследовавший Кази-Муллу, попал в засаду в лесах и был разбит. А сам генерал получил ранение. В конце 1831 года горцы атаковали Кизляр, войско Кази-Муллы (и его ближайшего ученика и соратника Шамиля) всё увеличивалось, восстание охватывало новые районы.

В 1832 году начался поход против чеченцев. Формально командующим был барон Розен, фактически — Вельяминов, опытный и жестокий военачальник. Тактика его была проста: не заходить высоко в горы, идти по равнинным районам, уничтожать посевы, выжигать все попадающиеся на дороге селения. Вельяминова боялись и уважали как мятежные горцы, так и сослуживцы. Один из участников похода так вспоминал генерала: «Строгого, с виду холодного, малоречивого Вельяминова можно было не любить, но в уважении не смел ему отказать ни один человек, как бы высоко он ни был поставлен судьбой. Я не встречал другого начальника, пользовавшегося таким сильным нравственным значением в глазах своих подчинённых. Слово Вельяминова было свято, каждое распоряжение его безошибочно. <…> Горцы, знакомые с ним исстари, боялись его гнева как огня, но верили слову и безотчётно полагались на его справедливость». 

Ему удалось измотать ожиданием горцев, державших крепость Герменчуг, но Кази-Мулла успел скрыться. Осталась последняя цитадель — крепость Гимры, резиденция имама. Вельяминов предпринял рискованный маневр: приказал своим солдатам спуститься по заснеженному склону в ущелье с помощью верёвок и лестниц. Штурм был стремительным, все защитники крепости погибли, в том числе Кази-Мулла. Его тело было выставлено напоказ, чтобы сторонники могли убедиться в его смерти. Волнения, впрочем, продолжались ещё много лет, Чечня и Дагестан не желали подчиняться. Вельяминов по-прежнему вёл борьбу против горцев. После смерти Кази-Муллы имамом стал Гамзат-бек, за ним — Шамиль, также уроженец селения Гимры. Другим врагом Вельяминова была продажность российских чиновников, которую он также пытался искоренить на Кавказе.

Ещё одна характерная деталь к портрету Вельяминова — его отношение к бывшим декабристам, которым заменили ссылку службой на Кавказе. Декабриста Михаила Нарышкина определили рядовым в Кавказский корпус. Как вспоминал другой декабрист, Николай Лорер, Вельяминов прежде всего позаботился, чтобы жена Нарышкина, приехавшая вслед за ним, была размещена со всеми возможными удобствами. А затем пообещал Нарышкину: «Ежели у нас начнётся экспедиция на правом фланге, я пошлю вас туда; если на левом, я переведу вас в действующие отряды, а потом наше дело будет постараться освободить вас как можно скорее от вашего незавидного положения». Наконец, Вельяминов посчитал нужным предупредить бывших декабристов, что за ними и на Кавказе продолжают следить жандармы. Умер он на Кавказе и до последнего, уже лёжа, отдавал приказы и необходимые распоряжения.