На территории современного района Отрадное некогда располагалось богатое и обширное село Владыкино. Как и положено таким сёлам, оно часто меняло хозяев. В 1722 г. Пётр I подарил Владыкино своему главному советнику по церковным делам Феофану Прокоповичу.
Два Феофана
В любом политическом движении, которое рассчитывает на успех, должны быть чётко распределены роли. Нужен лидер, вокруг которого все будут консолидироваться; несгибаемый силовик; человек, умеющий добывать деньги; человек, который будет давать ценные советы. И наконец, совершенно необходим человек, который будет глаголом жечь сердца людей. Он обоснует правильность любого решения лидера и быстро заткнёт рты тем, кто посмеет ему перечить. И неважно, как он сам к такому решению относится, — работа такая. При Петре Великом главным специалистом по сжиганию глаголом человеческих сердец был, конечно, Феофан Прокопович.
Из завещания Феофана Прокоповича следует, что в его владении находилась не только деревня Владыкино, но и другие, а также несколько деревянных и каменных домов в Петербурге и Москве, библиотека стоимостью 4500 рублей и многие ценные вещи, в том числе 149 картин, писанных масляными красками.
Человеком он был, что называется, без роду, без племени. Отец — мелкий смоленский купец, который едва сводил концы с концами и рано умер, как, впрочем, и мать. И тогда их маленького сына взял на воспитание дядя — наместник Киево-Братского монастыря, которого, собственно, и звали Феофаном Прокоповичем. Мальчик-воспитанник, при рождении, вероятно, названный Елисеем, позже воспользовался именем дяди при принятии духовного сана. Так он сам стал Феофаном Прокоповичем.
Главное, что покровительство дяди открыло подростку путь к образованию. Он окончил Киевскую академию и уехал совершенствовать своё образование в Европу. Феофан путешествовал долго, побывав в нескольких крупнейших университетах Германии и Италии.
Мазепа и Пётр
Считается, что, вернувшись в Киев, Прокопович сразу сблизился с Мазепой, обратившим внимание на его выдающиеся способности. Никаких доказательств этому нет. Между гетманом, наперсником Петра и преподавателем поэтики зияла гигантская социальная пропасть. И всё же несомненным является тот факт, что Прокопович Мазепой восхищался. Именно ему он посвятил своё первое сочинение — пьесу «Владимир» про Крещение Руси. В ней полулегендарный князь ведёт неистовую борьбу с язычеством, над которым одерживает верх. В финале герои произносят хвалебную речь Мазепе. Пьеса была поставлена учениками Феофана на сцене Киевской академии в 1705 г. Четыре года спустя произошла Полтавская битва. Прокопович посвятил ей огненную проповедь, в которой восхвалял героизм Петра и бичевал Мазепу как предателя и труса. Проповедь имела такой успех, что удостоилась похвалы самого императора. Так началось восхождение Прокоповича.
С Петром Феофану было явно по пути, ибо взгляды их на многие вещи очевидно совпадали. Прокопович был сторонником реформ и Просвещения и видел в царе спасителя страны. Да-да, человек, имевший церковный сан (с 1711 г. он был игуменом Братского монастыря), ни в грош не ставил высшее духовенство. И если вчитаться во «Владимира», пронизанного, как и все сочинения Прокоповича, глубокой иронией, то в образах языческих жрецов сразу начнут угадываться глубоко консервативные русские православные епископы. Им Феофан объявил самую настоящую «вендетту», провозгласив духовенство главным врагом реформ и Просвещения.
Цезарепапство
Позже Феофан переехал в Петербург, где занялся тем, в чём был особенно хорош, — идеологией. Никто лучше него не мог объяснить, что Пётр всё делает правильно, своевременно, гениально и исключительно во благо страны. В режиме бешеного принтера он создаёт сочинения, объясняющие суть происходящих в России перемен. Пишет и о флоте, и о воспитании отроков, и о царской власти и, наконец, составляет «Духовный регламент» — изданный от лица Петра манифест, определяющий правовое положение православной церкви. Патриаршество, напомню, было упразднено задолго до возвышения Прокоповича. Духовными делами начал ведать Святейший синод — в этом органе заседали отцы церкви, но подчинялся он государству. По инициативе Петра была упразднена даже тайна исповеди. Если кающийся сообщил духовнику сведения государственной важности, тот обязан передать их куда следует.
Прокопович блестяще объяснял почему. Он виртуозно бичевал консервативную верхушку православного духовенства. Прокопович говорил, что священнослужители погрязли в невежестве и празднестве, а потому неспособны правильно руководить церковью. Он проповедовал идеи, которые позже нарекут цезарепапизмом, согласно им император должен быть одновременно и главой церкви. Ну и, разумеется, Прокопович ратовал за просвещённый абсолютизм.
На краю гибели
Чем активнее проповедовал Феофан, тем быстрее ширилось и росло его благосостояние. Пётр не жалел подарков. Прокоповичу жаловали земли, деревни и деньги. В Петербурге он выстроил себе роскошное подворье, и тут всё едва не рухнуло. В 1725 г. умер Пётр, и позиции Феофана пошатнулись.
При Екатерине I он ещё мог чувствовать себя в безопасности, но, когда на престол вступил Пётр II, Прокопович угодил в опалу. Долгоруковы, по сути, правившие от лица юного царя, Феофана не жаловали. «Верховники» полагали его человеком опасным. В Синоде резко возросло влияние оппозиции. Те самые церковники, которых Феофан так люто бичевал, перешли в контрнаступление. Их лидерами были архиепископ Тверской Феофилакт, митрополит Коломенский Игнатий и архиепископ Ростовский Георгий. Но Пётр II внезапно умер, немного не дожив до собственной свадьбы, а на царство из Курляндии была спешно выписана Анна Иоанновна.
Страшная месть
Как известно, «верховники», члены Верховного тайного совета, решили «воли себе прибавить» и перед коронацией вынудили Анну Иоанновну подписать документ, известный под именем «Кондиции». Условия жёстко ограничивали самодержавие, превращая монарха в фигуру чисто номинальную. Вся власть передавалась Совету. Тут-то Феофан и дал волю своему красноречию.
Решительно воспротивившись «затейке верховников», он начал яростную борьбу за самодержавие, фактически сделав за Анну Иоанновну всю грязную работу. Составил петицию за сохранение прежних порядков, убедил гвардию поддержать императрицу и, главное, внушил самой Анне Иоанновне идею, что «верховников» нужно поставить на место. Так и произошло. Анна Иоанновна разорвала «Кондиции» и прикрыла лавочку. Большинство членов Совета вскоре были арестованы, а Феофан принялся за своих врагов. При помощи Тайной канцелярии он учинил суровую расправу над Феофилактом и его сторонниками. Сильнее всех пострадал Георгий, который окончил свои дни колодником в Успенском Нерчинском монастыре далеко за Байкалом, и Игнатию, которого упекли в Николо-Корельскую обитель под Архангельском.
После отказа Анны от условий Верховного совета Феофан так торжествовал, что посвятил этому событию стихи:
Всяк, кто ни мыслит вводить строй отманный,
Бойся самодержавной, прелестницы, Анны:
Как оная бумажка вси твои подлоги.
Растерзанные, падут под царские ноги.
Феофан сделался практически всемогущим. Теперь он уже не говорил о реформах, яростно защищая консерватизм. А поскольку Анна Иоанновна даже приблизительно не тянула на просвещённого монарха, то от просвещённого абсолютизма Феофан перешёл к абсолютизму обыкновенному, безо всяких прилагательных и причастий. Он сформулировал идею о триедином русском народе (переводя на современный язык: Россия, Украина, Белоруссия — братья навек) и публично поддержал бироновщину. Его сочинения тоже изменились. Человек, писавший на просветительские и богословские темы, составил для Тайной канцелярии инструкцию по ведению допросов, где ловко обосновал необходимость применения пыток.
Скончался Феофан Прокопович осенью 1736 года. Похоронен в Софийском соборе.
