В 1774-м году по Владимирке, через нынешний район Ивановское, в Москву доставили Пугачева — под конвоем во главе с Александром Суворовым.
Емельян Пугачев — не первый самозванец в истории России. Он не был даже первым ложным Петром III. Однако именно ему удалось поднять самое масштабное восстание в истории Российской империи. И это еще не все. Пугачев всерьез напугал Екатерину II. Кажется, даже она немного поверила, что Пугачев мог быть ее свергнутым мужем.
Начало
Станица Зимовейская, что на Дону, — место совершенно удивительное. Здесь с разницей в 112 лет появились на свет сначала Степан Разин, затем Емельян Пугачев. После подавления восстания последнего имя самозваного Петра Федоровича императрица Потемкинской. Интересно, что при советской власти она снова была переименована. И теперь донская станица называется… Пугачевской.
Емельян Пугачев был поначалу верным солдатом, отвоевавшим в составе войска Донского во многих сражениях. Он проливал кровь в Семилетней войне (1756–1763), в которой начал свою великую карьеру и Суворов, а затем в русско-турецкой (1768–1774). Правда, только в первые ее годы. Пугачев даже успел отличиться при взятии Бендер (1770), а год спустя в его жизни случился крутой поворот.
В 1771 году Пугачев заболел. Что это была за хворь — неизвестно, но после нее у Емельяна на теле остались шрамы, которые он позже предъявлял своим сторонникам под видом «царских отметин». Мол, это следы ранений, нанесенных Петру III во время попытки его убийства.
Именно тогда Пугачев сблизился с Симоном Павловым — мужем своей сестры. Это Павлов подкинул будущему лидеру восстания идею дезертировать из Донского войска и податься на Терек, так как у тамошних казаков было немного больше воли.
Жизнь после смерти
С момента воцарения Екатерины II Лжепетры появлялись в России довольно часто. Расскажем о нескольких.
Антон Асланбеков Разорившийся армянский купец объявил себя Петром III в 1764 году в Курской губернии. Бит плетьми и сослан в Сибирь.
Гаврила Кремнев Беглый солдат назвал себя Петром III в 1765 году в Усманском уезде Воронежской губернии. Крепостные крестьяне в надежде обрести волю последовали за «спасшимся императором» — самозванцу удалось собрать около полутора тысяч человек. Кремнева сослали на вечное поселение в Нерчинск.
Петр Чернышев Беглый солдат Брянского полка и горький пьяница объявил себя Петром III в Изюмском уезде в 1765 году. Сослан в Нерчинск, где продолжал настаивать, что он настоящий император. Каторжане и местное население поверили Чернышеву и даже решились устроить ему побег. Осужден повторно, умер по пути в Енисейск.
Федот Богомолов Беглый крепостной графа Воронцова выдавал себя за Петра III в 1771–1772 годах в станице Дубовской — центре волжского казачества. Арестован и отправлен в Царицын, затем сослан на каторгу в Сибирь, но по дороге скончался.
Николай Кретов Капитан Николай Кретов любил выпить и, чтобы обогатиться, решил в 1773 году назваться императором Петром Федоровичем. Поверивший оренбургский купец спонсировал его запои, а Кретов был доволен и всем своим единомышленникам с уверенностью утверждал, что яицкий Петр III — Емельян Пугачев — никакой не император, а самозванец и верить ему нельзя.
Александр Васильевич Суворов (1730–1800); Петр III (1728–1762). Лукас Конрад Пфандцельт
Из беглых казаков в императоры
По каким-то причинам, главной из которых было, видимо, плохое знание географии, до Терека Павлов и Пугачев не добрались. После недолгих скитаний они вернулись на Дон. Любопытно, что Павлов в конце концов получил прощение и вернулся на службу, а Пугачев проявил чуть больше упорства. В 1772–1773 годах он скитался. Несколько раз неудачно пытался подкупить судейских и военных чиновников, минимум дважды убегал из-под караула. В конце концов ему в голову пришла спасительная идея притвориться старообрядцем.
В те годы многим бывшим раскольникам, бежавшим ранее из России, разрешили вернуться на родину и даже выделили для их проживания некоторое количество поселений на окраинах империи. В получении поддельного паспорта Пугачеву очень помог старообрядец Осип Коровка. Его стараниями Емельян получил документы и предписание ехать в Малыковскую волость, что на Волге.
По дороге Пугачев исполнил одно небольшое, но ответственное поручение Коровки и других помогавших ему раскольников — заехал в утлый скит Введения Богородицы на реке Иргиз (ныне Казахстан) и повидался с игуменом Филаретом. Этот Филарет, настоятель скита, был весьма авторитетным среди старообрядцев священнослужителем, которого уважали не только прихожане, но и яицкие казаки. Скорее всего, от игумена Пугачев и узнал о волнениях в Яицком войске. Более того, есть подозрения, что это Филарет навел беглого казака на мысль представиться императором Петром Федоровичем. Впрочем, до самозванства Пугачев мог дойти своим умом, тем более что и дойти было нетрудно. А Филарет, скорее всего, подсказал Пугачеву другую идею — убедить яицких казаков идти на Кубань.
Петр Михайлович Голицын (1738–1775); Иван Иванович Михельсон (1735–1807). Неизвестный хуожник, конец XVIII века
Почва для мятежа
Яицкое казачье войско долго пользовалось вольностями, но как раз в конце 1760-х— начале 1770-х годов их стали основательно прижимать. Петербург хотел подчинить войско Военной коллегии, то есть превратить казаков в военнослужащих. Эту идею яицкое войско восприняло очень болезненно, тем более что большей частью казаки оставались старообрядцами. Нежелание Екатерины идти на уступки привело к обострению ситуации и восстанию 1772 года.
Оно началось с кровавой расправы над генералом Траубенбергом, который прибыл на Яик для проведения следствия над зачинщиками бунта. Длилось восстание полгода, подавить его удалось с большим трудом, но проблему мятежного войска было не решить силой. Суровый приговор бунтовщикам, вынесенный следственной комиссией, смягчила Екатерина. Шестнадцать казаков приговорили к клеймлению, битью кнутом и вырыванию ноздрей, еще тридцать восемь к порке без клеймления. Приговор привели в исполнение 10 июля 1773 года. Публичное истязание казаков не понравилось их товарищам, затаившим обиду на власть. Тем более что некоторые из зачинщиков восстания были помилованы. Среди них оказался и будущий любимец Пугачева Максим Шигаев. Прощение он получил за спасение жизни адъютанта Траубенберга капитана Дурново. Шигаев убедил казаков не убивать раненого офицера, который за несколько часов до этого открыл артиллерийский огонь по безоружной толпе.
Пугачев попал в очень благоприятную для мятежа среду. Свое царское происхождение он подтвердил шрамами и царскими указами. Сам самозванец грамоте, разумеется, обучен не был, но среди его окружения нашелся человек, умевший писать. Звали его Иван Почиталин. Это он составил подавляющее большинство «именных указов» самозваного императора, включая самый первый. Указ от 17 сентября 1773 года мятежники предъявили яицким казакам в качестве доказательств того, что в войско явился сам Петр III. Этот документ положил начало восстанию.
Любопытно, что некоторые из указов были переведены на немецкий. Эти переводы очень заинтересовали Екатерину II. Когда Почиталин попал под следствие, его особенно тщательно допрашивали на предмет того, кто и как делал эти переводы. Возможно, ему действительно удалось напугать всемогущую самодержицу Всероссийскую.
Казнь Емельяна Пугачева 10 января 1775 года. Рисунок очевидца
Падение и казнь
Пугачевское восстание — самое массовое выступление в истории Российской империи до ХХ века. Оно охватило весьма обширные области от Яика до Волги. Любопытно, что о планах идти на Кубань казаки очень быстро забыли. Какие были у них цели? Пугачев, судя по всему, уверовал, что может взять Петербург и стать императором. Он не раз говорил об этом сторонникам и второй жене — Устинье. Это, однако, утопия. Яицкие казаки, а также примкнувшие к ним крестьяне, разбойники, беглые и даже мятежные башкиры не могли долго противостоять регулярной армии. В 1774 году Пугачев дважды за три недели был разбит Петром Голицыным. При этом в сражении у Татищевой крепости восставшие имели над врагом ощутимое численное преимущество.
Сила Пугачева заключалась не в полководческом таланте, а в харизме. Он умел вдохновлять людей на восстание. Потерпев поражение, мятежники разбегались, но Пугачев очень быстро набирал новое войско и снова шел с ним в бой. Все области, через которые проходил самозванец, мгновенно поднимали знамя мятежа.
В 1774 году на борьбу с Пугачевым направили Суворова, который, по легенде, лично обещал Екатерине доставить мятежника в клетке. Суворов, правда, опоздал. На Волге Пугачева громил полковник Иван Михельсон. Это он 25 августа 1774 года нанес восставшим решающее поражение у Солениковой ватаги. Десять тысяч пугачевцев были биты отрядом, над которым имели двукратное численное превосходство.
Казнь Афанасия Перфильева — одного из ближайших соратников Пугачева — стала последним четвертованием в истории России.
Вскоре сторонники Пугачева за весьма сомнительное «прощение» выдали самозваного императора властям. Суворов действительно доставил Пугачева в Москву в клетке.
Всю осень длились следствие и суд. Пугачева казнили в январе 1775 года на Болотной площади. Самозванца приговорили к четвертованию, но палач получил секретное предписание сократить его мучения. Поэтому мятежника сперва обезглавили, а после четвертовали.
Александр I Павлович Романов (1777–1825). Михаил Зичи, 1868 год; Александр Христофорович Бенкендорф (1783–1844). Джордж Доу, 1830 год
Семья
Восстание окончилось для пугачевских семей плохо. Две жены, две дочери и сын после пленения Емельяна оказались под следствием. И вот он парадокс екатерининского правосудия: Устинья, Софья, Трофим, Аграфена и пятилетняя Христина были признаны невиновными и… посажены под стражу. Их отправили в крепость Кексгольм (ныне Приозерск, Ленинградская область). Живописное захолустье недалеко от Ладоги, где небольшой форт, уже утративший свое стратегическое значение, стал для них тюрьмой на долгие годы. Признанным невиновными родственникам Пугачева запрещалось покидать крепость, а из камер они могли выходить лишь для того, чтобы добывать себе пропитание. Иными словами, это было заточение.
Пугачев за время своего короткого «царствования» обзавелся немалым числом любовниц. На одном из допросов выяснилось, что в какой-то момент Пугачев жил сразу с тремя женщинами. Некоторых девушек, побывавших в постели «императора», потом даже убивали, опасаясь, что они начнут оказывать на лидера восстания слишком большое влияние.
Донская казачка и соседка по Зимовейской станице Софья Недюжева стала женой Пугачева, когда ему только исполнилось восемнадцать. В этом браке родилось трое детей: сын Трофим (1764) и две дочери — Аграфена, иногда также именуемая Агриппиной (1768), и Христина (1770). Софья была, судя по всему, набожной, богобоязненной и законопослушной женщиной. Когда муж-смутьян подался в бега, она всячески убеждала его покаяться и пойти к властям с повинной. Однажды она даже донесла на него, полагая, что тем самым облегчит его участь, однако добилась этим ровно противоположного эффекта.
Когда восстание достигло своего пика, Софья и ее дети были арестованы и посажены в крепость в Казани. Христине, младшей из дочерей, в тот момент не исполнилось и четырех лет. Пугачев вскоре взял Казань и среди освобожденных узников узнал жену и детей. Вождь восстания, выдававший себя за Петра III, разумеется, не мог признать эту семью официально. Пугачев, однако, нашел выход. Он прямо заявил своим сторонникам, что Софья и ее дети — семья Емельяна Пугачева, его старого друга, которому он многим обязан.
На Устинье Кузнецовой Пугачев женился в 1774 году во время продолжительной осады Яицкого городка, которой сам самозванец в тот момент руководил. Невесте в тот момент было семнадцать лет, жениху — тридцать два. Устинья считалась среди яицких казаков первой красавицей и, вполне вероятно, сразу приглянулась Пугачеву. Впрочем, также вероятно и то, что этот союз был политическим. Женитьба на яицкой казачке укрепила положение Пугачева в войске. Устинья и Пугачев сыграли пышную свадьбу, которую организовали в соответствии с представлением казаков о жизни августейших особ. Совместная жизнь супругов получилась мимолетной.
Парадокс ситуации заключался в том, что именно Софья как по людским, так и по божеским законам, была единственной настоящей женой Пугачева. Прав на повторную свадьбу он не имел. Более того, брак с Устиньей фактически делал его двоеженцем.
Молодая жена перебралась в так называемый «дворец» (это был редкий в Яицком городке каменный дом, принадлежавший до восстания атаману Бородину), к ней приставили специальный караул, а казакам велено было величать Устинью «императрицей». Жизнь в браке чем-то напоминала заточение. Устинье не разрешалось покидать дворец, а время она коротала за бесконечными разговорами с подругами. Кроме того, «императрица» нередко пыталась узнать у мужа о его отношениях с другой императрицей. Проще говоря, Устинья не совсем понимала, может ли она быть женой Петра III, если тот официально не развелся с Екатериной II.
Жен и детей Пугачева не касались никакие амнистии. Их не освободили в 1787 году в честь 25-летия вступления Екатерины на престол, их оставили в заточении в 1796-м и 1801-м, когда на трон взошли сначала Павел, затем Александр I. В 1797 году новый комендант Кексгольма прислал в Петербург рапорт, из которого следовало, что его предшественник, полковник Гофман, изнасиловал Аграфену, а она родила сына Андрея. В столице заинтересовались именно ребенком, а не поступком экс-коменданта, но мальчик умер, не прожив и года. Лишь в 1803 году узникам разрешили покинуть крепость. В тот год Александр I лично посетил Кексгольм. Он увидел жен и детей Пугачева своими глазами и смилостивился над ними. Им разрешили поселиться в городе, но запретили покидать его.
Последней из заточенных умерла Аграфена — в 1833 году. Старшая дочь Пугачева даже через шестьдесят лет после восстания все еще находилась под надзором, и местный губернатор сообщил о ее смерти в тайном письме всемогущему Бенкендорфу — начальнику Третьего отделения императорской канцелярии.
