Сегодня вдоль левого берега Москвы-реки в районе Печатники между Николо-Перервинским монастырём и Батюнинским проездом тянется унылая промзона. А ведь всего сто с небольшим лет назад в этом живописнейшем уголке тогдашнего ближнего Подмосковья под звон колоколов монастыря в летнее время деловито сновали студенты Константиновского межевого института: мерили, считали, чертили…
Межевание — дело государственное
Государыня-императрица Екатерина Алексеевна со свойственным ей в начале правления немецким педантизмом (потом-то она его подрастратила) возымела неслыханное желание: знать, сколько у неё чего, в том числе и земли; предыдущие правители обходились убеждением, что всего много. Было принято решение начать Генеральное межевание. Довольно быстро эмпирически установили, что для этого требуются хорошо подготовленные люди…
14 мая 1779 года указом Правительствующего сената было объявлено об открытии землемерной школы. Её назвали в честь недавно родившегося внука Екатерины II, второго сына наследника-цесаревича Павла Петровича — Константина. В школу принимались дети обер-офицеров и мелких чиновников. Преимуществом при поступлении пользовались те, чьи родители служили при межевых учреждениях. Срок обучения был четырёхлетним.
«…Имея Наше Императорское всемилостивейшее желание, чтоб таковым земель обмежеванием доставлены только были всем поселянам покой и тишина, а к государственному правлению о всех земляных владениях настоящие сведения и планы; того ради прежде изданные по ныне о размежевании земель инструкции и разных времен указы <…> отменяются».
Инструкция Екатерины II межевым губернским канцеляриям и провинциальным конторам, 25 мая 1766 года
В 1819 году землемерная школа была переименована в училище, а в 1835-м — в Константиновский межевой институт, превращённый в закрытое учебное заведение интернатного типа. Студенты, обучавшиеся за казённый счёт, обязывались после окончания института отработать на государственных должностях не менее 10 лет. Была усилена практическая составляющая подготовки будущих межевых инженеров: в обучение введены полевые геодезические практики на третьем и четвёртом курсах.
Реформатор Аксаков
Большую роль в этом сыграл первый директор института, замечательный писатель и яркий общественный деятель Сергей Тимофеевич Аксаков (вообще, надо сказать, что на протяжении всей истории существования Константиновского училища под разными названиями среди его преподавателей было немало блестящих имён, например, В. Г. Белинский). Ещё будучи инспектором училища, он выступил с инициативой изменить содержание летней практики. До 1834 года она заключалась в том, что «ученики, не уезжая из Москвы, ежедневно собирались в каких-нибудь её окрестностях и практиковались с геодезическими инструментами» — «снимали некоторые местоположения». По мнению Аксакова, такой способ был «неудобным и недостаточным, убивавшим время на пустые сборы и бесполезную ходьбу по Москве, что доказывается маловажностью успехов в училище по части самоважнейшей».
Нашлось дополнительное финансирование, срок летней практики увеличился с 30 до 45 дней. Помимо четвёртого курса, к практике допускали лучших учеников третьего, что воспринималось ими как награда за отличие. Программа была значительно расширена и включала «методы съёмки: астролябиею, мензулою, буссолью и прочими геодезическими инструментами, начиная с самого простого способа съёмки кольями». Возросшая насыщенность практических занятий требовала постоянного полигона. Случайно или нет, но он был найден практически сразу.
Астролябия — один из старейших астрономических инструментов, служивший для измерения горизонтальных углов и определения широт и долгот небесных тел. Мензула — полевой чертёжный столик, состоящий из планшета, штатива и скрепляющей их подставки. Буссоль — геодезический инструмент для измерения углов при съёмках на местности, специальный вид компаса, снабжённый визирным приспособлением. Эккер — портативный геодезический инструмент для определения планового положения пунктов путём построения на местности углов, кратных 90 или 45°.
Местность к югу от Николо-Перервинского монастыря обладала целым рядом достоинств: довольно сложный рельеф с надпойменными террасами и фрагментами старицы Москвы-реки обеспечивал решение непростых учебных задач, высокие колокольни монастыря и церквей в Коломенском и Сабурове служили важными геодезическими ориентирами, а наличие рядом Батюнинского озера решало проблему гигиены. Земли, принадлежавшие удельному ведомству, были взяты в аренду по выгодной для института цене (два с небольшим гектара лагеря обходились примерно в 8 рублей в год). Из последующих десяти лет восемь раз практика проводилась в Перервинском лагере, а после 1844-го переехала туда насовсем. Были построены сараи, каркасы под палатки, навесы для летней кухни и камеральных занятий. В «Очерке истории Константиновского межевого института» его директор Апухтин с удовлетворением отмечает: «Независимо от весьма хорошего содержания воспитанников, из штатных и остаточных сумм оказалось возможным приобрести разные ценные вещи для музеума, устроить астрономическую обсерваторию и снабдить её инструментами; наконец, построить лагерные шатры для воспитанников, которые до того времени располагались по деревням в крестьянских домах». Значительно упростило логистику строительство в 1866 году платформы Перерва Курской железной дороги.
Студенты и преподаватели КМИ на практике
Посев научный — для жатвы народной
В конце 1870-х годов лагерь стал своеобразным штабом колоссальной работы по составлению геодезического плана Москвы и её окрестностей. В 1879 году была проведена съёмка от Симонова монастыря к востоку до Сукина болота — около 2½ квадратной версты, год спустя работы охватили участок на север от Спасской заставы к деревне Дубровке, а позднее — на юг: «Местность, захваченная этими работами, простирается около 6½ квадратных вёрст Сукина и 11½ квадратных вёрст Чагина болота. Кроме той местности в общий план вошёл и тот участок земли, около 4 квадратных вёрст, который служил водоразделом сказанных двух болот. Этот последний был взят прямо из учебных планшет Межевого Института».
«…Потом спросил о съёмках и, подойдя к лагерным работам, с особенным старанием рассматривая черновые планшеты, изволил сказать: “Неужели это карандашом сделано? Превосходно!”».
Отчёт о посещении императором Николаем I института 15 апреля 1849 г
Межевой сад, разбитый на территории лагеря в последней трети XIX века, являлся своеобразным образцом ландшафтной архитектуры — не только планировка его была безупречной (что понятно!), но и подбор деревьев и кустарников радовал глаз студентов и окрестных дачников. Апогеем благополучия лагеря стало торжественное открытие 31 мая 1902 года великолепной новостройки — «Красной дачи», возведённой в модном на рубеже веков псевдорусском стиле по проекту архитектора И. П. Машкова для проживания практикующихся.
«Согласно расписанию работы начались 24 мая и состояли из а) предварительных работ: съёмки цепью и экером, провешивании линий, съёмки мензулой усадебных мест на площади шести десятин в масштабе 10 сажен в дюйме; б) мензульной съёмки масштаба 50 сажен в дюйме; <…> в) …угломерная съёмка полигонов и внутренней в них ситуации; <…> каждый студент при помощи той группы, к которой он принадлежал, сделал полную съёмку полигона размерами от 25 до 40 десятин».
Памятная книжка Константиновского межевого института за 1903-1904 годы
Постройки лагеря сохранялись за институтом и в годы советской власти, только не для студенческой практики, а в качестве жилого городка для сотрудников, там же располагалось студенческое общежитие. Безжалостно расширяющаяся послевоенная Москва их не пощадила — что же, не их одних…
