Судьба Павла Дыбенко, в честь которого названа улица в Ховрине, сложилась так же, как и судьба многих тысяч его единомышленников, сделавших революцию. Сначала был взлет простого матроса до высочайших государственных постов, затем стремительное падение. Дыбенко не пережил конца 30-х. Его обвинили в измене, шпионаже и подготовке переворота, приговорили к смертной казни и расстреляли.
Жгучий брюнет
«Жгучим брюнетом» Дыбенко назвала Зинаида Гиппиус. Поэтесса и писательница оставила подробный словесный портрет бывшего балтийского матроса, которого революция превратила в человека влиятельного и властного. Более того, он, крестьянский сын, женился на дворянской дочери. Но до этого мы еще дойдем. Что же до Зинаиды Гиппиус, то она, будучи женщиной большого ума, предпочла уехать подальше от власти Дыбенко и его товарищей-большевиков.
Павел Дыбенко был то ли четвертым, то ли пятым сыном в очень большой крестьянской семье. Неудивительно, что, получив три класса образования, юный Пашка сбежал из родной Черниговской губернии в Ригу, где работал грузчиком, пил, гулял и посещал марксистский кружок. С большевиками судьба свела Дыбенко еще в 1907-м, за год до бегства на Балтийское море. Из-за своей активной политической позиции он даже потерял работу. Дыбенко недолго работал в казначействе, но, когда начальство прознало о его связях с большевиками, молодого человека немедленно уволили.
Учеба и первая работа не прошли для Дыбенко даром: он выучился писать. С ошибками, зато красиво. Современники и друзья отмечали его размашистый почерк. Грамотнее он его не делал. До самой своей гибели Дыбенко писал по-русски так, словно этот язык не был ему родным.
Фривольная жизнь Дыбенко в Риге закончилась банально — его призвали в армию. Он уклонялся, да только прятаться и затаиваться — это немного не про него. В итоге будущий нарком загремел под арест и был отправлен служить на флот. Так Дыбенко попал на броненосец «Император Павел I», на котором отслужил больше четырех лет. На его борту он встретил и Первую мировую.
Разумеется, на броненосце имелся подпольный, хотя, наверное, правильнее будет сказать — подпалубный, коммунистический кружок. Из Дыбенко вышел превосходный агитатор. Он оказался неплохим оратором, его стараниями идеи Маркса — Энгельса — Ленина быстро распространялись среди матросов «Императора Павла I» и других кораблей. Во время Первой мировой его несколько раз арестовывали, но всякий раз освобождали и назначали на какой-нибудь новый корабль.
После Февральской революции Дыбенко, само собой, стал руководителем одного из многочисленных солдатских комитетов. В конце марта 1917-го вошел в Совет депутатов армии, флота и рабочих Гельсингфорса (Хельсинки), а уже в апреле стал председателем Центробалта. Головокружительная карьера за два месяца.
Павел Дыбенко и Нестор Махно, 1918 год
Первый расстрел и Коллонтай
Дыбенко расстреляли в 1938-м, но это могло случиться на двадцать лет раньше…
Если смотреть на официальную часть биографии Дыбенко, то этот балтийский матрос может показаться героем. Он и в выступлении против Временного правительства летом 1917-го участвовал, и в тюрьме за это недолго посидел, и порядок в революционном Петрограде после переворота поддерживал, и против немцев под Нарвой бился, а уж в Гражданскую войну… И на Волге воевал, причем в Царицыне, где поссорились Сталин и Троцкий, и на южном направлении белых бил, и даже успел недолго побыть в роли военного диктатора свежезахваченного Красной армией Крыма. Но это именно что официальная биография, на деле же героического там было мало. Поддержание порядка в революционном Петрограде больше походило на разбой, чем на защиту закона, тем более что и закона-то никакого тогда не существовало, что же до Нарвы, то Дыбенко действительно там сражался, но недолго, а затем попросту дезертировал.
Роль простых балтийских матросов в событиях конца 1917 — начала 1918 года часто недооценивается. Между тем они были рьяными сторонниками идей Ленина, помогли осуществить переворот 25 октября, а вскоре после этого стали настоящими хозяевами Петрограда. Очень ненадолго они стали в городе единственной и безальтернативной властью, которая основывалась на грубой силе. Это балтийские матросы разогнали Учредительное собрание под предлогом того, что «караул устал», это они не дали ему собраться на следующий день, это они расстреляли демонстрацию в его поддержку. Матрос Железняк, тот самый, который озвучил новость об усталости караула, был подчиненным Дыбенко. Балтийские матросы, согнанные в Петроград, находились под его началом. Сам же Дыбенко — корабельный электрик с тремя классами образования — внезапно был назначен наркомом по морским делам.
Его матросы занимались грабежом покинутых квартир и сведением личных счетов со своими бывшими командирами. Именно они 28 ноября (по старому стилю) ворвались в Мариинскую тюремную больницу и учинили бессудную расправу над двумя бывшими министрами Временного правительства: Андреем Шингаревым и Федором Кокошкиным. Два кадета и так находились под арестом, но матросам был попросту на это плевать.
Сам Дыбенко в тот момент крутил роман с Александрой Коллонтай. Трудно сказать, что связывало их: она — дочь генерала, девушка с хорошим образованием, он — сын крестьянина, дикий матрос с повадками убийцы, она на семнадцать лет старше и уже в разводе.
Прекрасная жизнь Дыбенко и его матросов кончилась зимой. В феврале 1918 года немцы вдруг стали стремительно наступать на северо-западном направлении. Под ударом оказались Псков и Нарва. Матросов бросили на защиту. И тут выяснилось, что драться с вооруженными и организованными немцами куда сложнее, чем убивать прикованных к постели министров. Под Нарвой Дыбенко попытался явить героизм. Не послушав совета более искушенных в военном деле специалистов, нарком флота бросил своих матросов в бой. Неудачно. Отряд Дыбенко отступил в Нарву, а ночью попросту сбежал из этого города. Немцы узнали об этом только утром.
Псков и Нарва оказались в руках неприятеля. Любопытно, что позже советская пропаганда, а за ней и официальная историография объявят эти события победой. «Первой победой молодого государства и его недавно учрежденной армии над зарубежными захватчиками».
Дыбенко немедленно сняли с поста наркома, исключили из РСДРП и отдали под суд. Так как это был не просто заключенный, а целый бывший нарком, то особой строгости проявлять не стали. Дыбенко взяли на поруки с условием, что он останется в Москве. Не тут-то было, прекрасно понимая, чем пахнет дело, Дыбенко сбежал в Самару, откуда через несколько месяцев был все же доставлен на процесс. Тогда-то его и приговорили к расстрелу, но тут вмешалась Коллонтай и каким-то образом убедила изменить наказание. Дыбенко простили и продлили ему жизнь на двадцать лет.
П. Дыбенко с женой А. Коллонтай, 1919 год; Ф. Кокошкин (1871–1918); А. Шингарев (1869–1918)
Финал
Дыбенко действительно сражался в Гражданской войне. И сражался довольно храбро. Оказался весьма неплохим командиром и, что особенно ценилось Лениным, а позже Сталиным, был безжалостен к врагам. Дыбенко убивал белых на поле боя и расстреливал тех, что попали в плен. Можно сказать, что в Советской России он даже был знаменитостью. Известности ему добавил и брак с Александрой Коллонтай. Он, правда, длился недолго, хотя официально расторгнут так и не был. Просто дороги супругов в 20-е годы разошлись. Она— дипломат, он— военный. В 1937 году Дыбенко стал командующим Ленинградским округом, в Красной армии тем временем вовсю шли репрессии.
До Дыбенко они докатились только второй волной. Командующий округом даже подписывал смертные приговоры «врагам народа». Он был членом Специального военного присутствия по «делу Тухачевского». Его подпись стоит под смертным приговором маршалу и другим военачальникам, в том числе Ионе Якиру. Из девяти членов Присутствия пятеро сами будут вскоре расстреляны, а шестой покончит с собой, понимая, чем пахнет дело. Дыбенко этого, очевидно, не понимал. Когда его снимали со всех постов, критиковали на пленуме за «моральное разложение и пьянство», давали второй шанс на посту заместителя наркома лесной промышленности, он на что-то еще надеялся. И дождался февраля 1938-го, когда пришли и за ним.
Дыбенко обвинили в шпионаже в пользу США. Английского он не знал, но кого это интересовало. Уже в июле жгучего брюнета, к тому времени, кстати, облысевшего, расстреляли на печально известной Коммунарке.
