Считается, что Воробьевы горы названы по имени древних владельцев этих земель — бояр Воробьевых, потомков легендарного Воробья Стояновича. Согласно летописи, именно он склонил язычников-новгородцев к крещению.
Сладкоречивый Воробей
Среди краеведов бытует мнение, что дворянский род Воробьевых ведет свою историю от новгородского посадника Воробья Стояновича. Как указывает Иоакимовская летопись (X–XI века), он сыграл настолько важную роль при крещении Новгорода в 988 году, что некоторые называют его «крестителем Новгорода». Пока упорствовавших в язычестве новгородцев «Путята крести мечом, а Добрыня огнем», — сообщает летописец, — сей муж, «иже при Владимире воспитан и бе вельми сладкоречив», успешно пропагандировал на торжище христианское всепрощение и любовь к врагам.
Историки, впрочем, сильно сомневаются как в подлинности Иоакимовской летописи, познавшей «ловкость рук» В. Н. Татищева, так и в кровавом крещении новгородцев. Ведь согласно другим (в том числе более ранним) летописям, переход жителей Новгорода от Перуна к Христу прошел вполне буднично. Так же буднично приняли они за несколько лет до того великокняжеский культ Перуна: не губить же город ради такой безделицы. Не поминается больше нигде и посадник Воробей. Но возможно, позднейшие переписчики по каким-то неведомым нам причинам просто вычеркнули его из истории…
Боярин московский Юрий
На протяжении следующих трех с лишним веков потомки посадника Воробья никаких следов в истории Руси не оставили. Однако в середине XIV века в нескольких летописях упоминается московский боярин Юрий Воробьев. В составе посольства от князя Симеона Гордого и митрополита Феогноста он едет в Константинополь — решался важнейший для Москвы вопрос о поставлении митрополитом всея Руси не грека, как прежде, а своего, «московского» иерарха — будущего святителя Алексия. Переговоры были успешными, преемником Феогноста стал Алексий, и Москва под его водительством стала общепризнанным центром русского православия. О жизни же самого боярина Юрия больше ничего не известно; разве что, по мнению исследователей, именно его вотчиной стало село Воробьево на будущих Воробьевых горах — высоком берегу Москвы-реки.
Служилые Воробьевы
Целых полтора столетия после боярина Юрия о Воробьевых снова ни слуху ни духу. Впрочем, из духовной грамоты Софьи Витовтовны — вдовы Василия I — можно заключить, что между 1390 и 1451 годами она купила село поповское Воробьево, стоявшее на месте нынешних корпусов МГУ, а потом завещала его внуку, дмитровскому князю Юрию Васильевичу. Из-за слова «поповское», добавленного к названию села в грамоте, некоторые историки считают, что оно либо никогда не принадлежало «нашим» Воробьевым, либо выбыло из их владений еще до покупки Софьей Витовтовной. Как бы то ни было, в 1472 году бездетный князь Юрий завещал «селце Воробиовское з деревнями» великому князю Василию III, который воздвиг там дворец с церковью и обширным хозяйством. Вплоть до XVIII века Воробьево было одной из любимых царских резиденций.
«…А внука своего, князя Юpиа, благословляю… А из московскых сел даю ему свои прикуп, село Поповьское Воробиево, и с Семеновьским, и с деревнями, и с всем своим прикупом».
Из завещания великой княгини Софьи Витовтовны, 1451 год
Воробьевы же с того времени все чаще упоминаются в архивных документах. Один из них — боярин Григорий Александрович Шемет — служил Василию III и Ивану Грозному, участвовал в переговорах с Польшей, Тевтонским орденом, Валахией, стоял в ближнем карауле во время свадьбы царя с Еленой Глинской. Его братья Василий (Вассиан) и Семен стали ближними боярами и дьяками митрополита Макария — участника Избранной Рады, до смерти сохранившего влияние на Ивана Грозного, а сына Дионисия Шеметовича Иван Грозный включил в «московский список» призванных на придворную службу. Еще один из Воробьевых был опричником. С XVI века многочисленные дворяне Воробьевы служили воеводами в разных городах, дьяками архиепископов и царевых приказов, чиновниками, профессорами и офицерами империи — вплоть до Первой мировой и Гражданской.
