«Где церковь — там поп, а где фабрика — там Кноп». Эта поговорка конца XIX века точно отражает место, которое заняла в России династия немецких предпринимателей Кнопов. Они начинали с торговли хлопком, а закончили как совладельцы более сотни текстильных производств, в том числе крупнейшей в Европе Кренгольмской мануфактуры. Они же стали последними владельцами села Воробьево на территории нынешнего района Раменки.
Семейное дело
История торгово-промышленной империи Кнопов началась в 1839 году, когда из Бремена в Россию прибыл 18-летний Иоганн Людвиг Кноп (1821-1894). К тому времени он успел окончить коммерческое училище и поработать в основанной его дядей манчестерской фирме «Де Джерси» (C. B. de Jersey & Co), которая занималась поставками хлопка в Россию. Кноп изучил прядильное дело на рочдейльских фабриках. В качестве ассистента официального представителя фирмы «Де Джерси» Франца Хольцхауэра юный Кноп попал в Москву.
Молодой Людвиг Кноп с ходу оценил потенциал русского рынка и открыл собственную контору по продаже хлопковой пряжи. Освоившись в России, выучив язык и обычаи, Кноп стал называться Львом Герасимовичем, женился на дочери хозяина московского дома, в котором снимал квартиру, — Луизе Матильде Хойер, и приобрел таким образом примерную супругу и широкие семейные связи. Брак оказался удачным, Кнопы завели шестерых детей и прожили душа в душу до 1894 года.
Через двадцать лет дело Кнопов покорило полмира. Английскую компанию «Де Джерси» с филиалами в Ливерпуле и Манчестере возглавлял брат Людвига — Юлиус. Сын Иоганн контролировал лондонский торговый дом Berkefeld. Одним из директоров главного партнера Кнопа — фирмы Platt Brothers — был его племянник. Члены семьи имели доли еще в девяти английских компаниях, производивших как текстиль, так и промышленное оборудование.
От пряжи к машине
Для Кнопа особенно важны были связи с экспортерами хлопка. В Америке купец завел агентство с филиалами в Нью-Йорке, Чарльстоне, Новом Орлеане и других городах. Гражданская война в США 1861–1865 годов научила его не покупать сырье из «одной корзины». Чтобы снизить риски, Кноп открыл фирмы в Бомбее (1864) и в Александрии (1893), а после завоевания Россией Средней Азии сосредоточился на азиатском хлопке. Дела шли хорошо. В 1865 году фирма Кнопа установила свой главный рекорд, поставив на русский рынок 9 тысяч тонн хлопка — 49 % всего объема импорта. C 1840-х годов Кноп занимался еще и поставками оборудования для текстильных фабрик. Прежде правительство Великобритании заботливо охраняло британских предпринимателей от конкуренции. В 1775 году парламентским актом в Англии был введен запрет на вывоз машин для текстильного производства. Только в 1842 году после падения цен на хлопок и при лоббировании фабрикантов-машиностроителей законодатели сняли этот запрет.
С индийскими хлопчатобумажными набивными тканями Европа познакомилась в XVII веке благодаря голландской и английской Ост-Индским компаниям. Англичане быстро научились превращать индийскую хлопковую пряжу и миткаль в яркие ситцы. К началу XIX века Англия стала главной «ситцевой державой». Ее внешняя политика сосредоточилась на контроле над хлопководческими регионами, а английская промышленная революция начиналась с текстиля. Спрос на модные моющиеся ткани для дамских платьев и мебели был огромен, но в России хлопок, увы, не рос…
В том же году скончался Генри Платт, небольшая фирма которого с этого момента стала называться Platt Brothers & Co. К 1850-м она производила полный ассортимент прядильных и ткацких машин. Эта британская компания стала первым и главным партнером Кнопа, а он — ее исключительным представителем в России. К концу XIX века Platt Brothers & Co превратилась в крупнейшего в мире производителя текстильного оборудования. Сотрудничал Кноп и с другими английскими и немецкими фирмами.
Поставляя английское промышленное оборудование, Кноп фактически создавал в России хлопчатобумажную отрасль.
Кноп ввозил не просто прядильные машины или паровые котлы. Он поставлял технологии: с оборудованием приезжали монтажники и инструкторы, обучавшие работе на машинах; Platt Brothers & Co предоставляла техническую документацию. Это были фабрики под ключ, зачастую с наемным британским управляющим персоналом.
В 1847 году Кноп полностью переоборудовал Никольскую суконную мануфактуру Саввы Морозова близ Зуева. После этого русские купцы — Барановы, Милютины и другие — валом повалили в контору Кнопа, в 1852 году зарегистрировавшего собственный торговый дом. В 1861 году Кноп занял первое место в ряду российских импортеров, ввезя сырья и оборудования на неполных восемь миллионов рублей.
Дороже денег
Во 2-й половине XIX века основной формой предпринимательской организации были товарищества — фактически акционерные общества. Кноп брал заказы на строительство и переоборудование текстильных фабрик за счет увеличения основного капитала того или иного товарищества. При этом выпускались новые паи, а сам Кноп вступал в число учредителей. Предприниматель и члены его семьи вошли таким образом в правления многих предприятий, в том числе Измайловской и Даниловской мануфактур. Исследователи насчитывают от 187 до 200 только текстильных российских компаний, в которых, так или иначе, имели долю члены клана Кнопов. Не упускали они и других возможностей — например, «хлопковый король» вошел в число учредителей Товарищества каменноугольных копей и химических заводов.
Что русскому хорошо, то немцу — способ налаживать связи. Обычай ведения дел в России Людвиг Кноп знал досконально: мог часами сидеть с партнерами в трактире и рассказывать байки, а при случае поразить клиентов количеством заказанного шампанского…
Кноп экспортировал еще и новую производственную культуру. Будучи фактическим владельцем огромной Кренгольмской мануфактуры близ Нарвы, он позаботился о планировке целого города из разных текстильных производств, контор, жилых домов для управляющего персонала и устроенного на английский манер поселка для рабочих с амбулаторией, детским садом и клубом…
Еще дальше пошли сыновья Кнопа Андрей и Федор, которые вошли в правления не только фабрик и заводов, но и банков — Московского Торгового и Московского Учетного, Московского Купеческого и Московского Частного банков, банка И. В. Юнкера…. К началу ХХ века текстильная империя Кнопа превратилась в финансово-промышленную группу.
Барон Федор Львович Кноп; Герб баронов Кнопов; Андрей Львович Кноп (1855-1927)
Тоска по родине
За вклад в развитие российской промышленности принявший российское подданство Людвиг Кноп в 1877 году был пожалован баронским титулом. Однако финансовые успехи дела еще раньше позволили ему обзавестись подобающей барону недвижимостью. Кноп приобрел на родине, близ Бремена, имение Мюленталь, выстроил большой дом в тюдоровском стиле и разбил огромный парк. Семья проводила в поместье летние месяцы, а со временем старший Кноп окончательно поселился там и даже завел собственную телеграфную станцию и железнодорожную платформу, чтобы поддерживать связь с партнерами по всему миру. До самой смерти в 1894 году он держал семейное дело в своих руках, управляя им из Мюленталя.
«Хлопковый король» Людвиг Кноп был акционером более двухсот предприятий разного профиля и заработал многомиллионное состояние.
После кончины основателя династии наследники недолго сохраняли имение под Бременом — разросшееся дело требовало присутствия в России, где хватало собственной недвижимости. Дома Кнопов и их родственников Прове, Альбрехтов и Ферстеров «расползлись» во всей Москве. Достаточно вспомнить особняки Прове на Басманных или особняк Андрея Кнопа в Колпачном переулке.
Гибель империи
Сеть предприятий Кнопов постигла участь любой империи: отдельные ее части зажили своей жизнью. Российские купцы пытались уйти из-под влияния «немцев», однако их усилия долго не приносили успеха. Текстильные машины, которые начали было в 1880-е годы выпускать Морозовы, были дороже и хуже британских. Но Первая мировая война и антинемецкие настроения сделали свое дело.
Сначала пришлось отказаться от имени, переименовав Торговый дом Кнопов в акционерное общество «Волокно», а затем революция 1917 года раскидала членов промышленно-финансового клана по всему миру. Кренгольмская мануфактура существовала некоторое время в буржуазной Эстонии, но и она в 1939 году была брошена хозяевами.
