Единственный памятник, украшающий Красную площадь, давно стал символом Москвы — фигуры гражданина Минина и князя Пожарского знакомы всем. А вот имя его автора вспоминают не сразу. Между тем Иван Петрович Мартос — мастер классического русского монументального искусства конца XVIII — начала XIX веков. Как никто другой, он умел воплотить в скульптуре истинное величие, ни разу не изменив ни художественному вкусу, ни чувству меры.
«Он же памятник!»
По сложившейся традиции в России в честь побед или важных исторических дат возводили храмы и часовни, ставили обелиски и колонны, строили ворота и арки, а вот скульптурные памятники не делали. Изваяния служили либо украшениями парков и дворцов, либо портретами.
Некоторые искусствоведы полагают, что первая попытка установить скульптурный памятник была предпринята не в столицах, а на Урале. К началу выплавки чугуна на Билимбаевском заводе в 1734 году перед конторой поставили чугунную «бабу» — тумбу оригинальной формы, которая имела голову с двумя лицами. Правда, крестьяне молились на нее, как на идола, и просили помочь удачно сплавиться по бурной реке Чусовой.
В 1782 году в Петербурге воздвигли знаменитого Медного всадника работы Фальконе, в 1800-м наконец-то явили публике у Михайловского дворца растреллиевскую конную статую Петра I, отлитую еще в 1747 году. Москва же вступила в XIX век «беспамятниковой».
Запечатленная история
В середине XVIII века умами людей искусства и наук завладевает мысль о том, что в художественных произведениях надо увековечить наиболее значимые события русской истории. Ломоносов представлял князю Голицыну записку о «знатных приключениях для написания картин», Карамзин писал статью в форме открытого письма «О случаях и характерах в российской истории, которые могут быть предметом художеств», и в каждой из них упоминался подвиг Минина и Пожарского, руководителей Второго народного ополчения во времена польской интервенции.
В 1792 году их деяния были отмечены, но по сложившейся традиции лишь очередным монументом в Троице-Сергиевой лавре. Выглядел он громоздко: каменная тумба, на ней обелиск из цельного камня, на нем медный шар, а в обелиск еще вмонтировали солнечные часы. Землякам посадского старосты Минина хотелось большего — нижегородцы считали, что их герой достоин отдельного памятника. Но тут в дело вмешалась обычная для России волокита, а также традиционная беда, которая во все времена называлась одинаково — «нет денег».
На народные средства
Проект памятника национальным героям готовили очень издалека — для начала предложили слушателям Академии художеств написать картины, связанные с темой Смуты. Потом, как водится, стали говорить о том, что нет средств, обсуждение перспектив установки памятника постепенно сходило на нет. Так продолжалось до тех пор, пока в 1804 году Иван Петрович Мартос, старший профессор Академии художеств, не создал собственный эскиз монумента.
Иван Мартос родился в небольшом городке Ичня, который сейчас находится на территории Черниговской области Украины. Источники указывают разные годы его рождения — от 1750 до 1754 г. В 1764 году он был принят в Академию художеств, окончив ее, продолжил обучение в Италии. По возвращении работал в академии преподавателем до 1831 года, затем стал ректором по скульптуре. Мартос — один из наиболее последовательных приверженцев классицизма, автор памятников дюку де Ришелье в Одессе, Ломоносову в Архангельске, Александру I в Таганроге и многих других. Одна из самых известных его работ — статуя Иоанна Крестителя в нише Казанского собора.
Вновь начались разговоры о том, что «надо бы, хорошо бы», эскиз направили на рассмотрение императору, и процесс опять затормозился. В 1808 году нижегородцы напомнили о себе: они направили в Министерство внутренних дел просьбу все-таки решить вопрос с памятником. Объявили конкурс проектов, победил Мартос. Оставалось найти деньги, но раз желание поставить памятник исходило от народа, то и финансирование возложили на народ. Александр I подал пример, пожертвовав 20 тысяч рублей.
Портрет Самсона Суханова. В. Тропинин, 1823 год
Долгий путь
Шел уже 1811 год, все очевиднее становилась неизбежность войны с Наполеоном, и, учитывая всплеск патриотизма в обществе, работы наконец-то решили ускорить. Мартос предложил окончательный эскиз: Пожарский изображен сидящим, Минин стоит с поднятой рукой, оба одеты в античные хитоны (дань классицизму), но на щите Пожарского скульптор разместил изображение Спаса, одеяние Минина сделал похожим на русскую рубаху, а меч украсил растительным орнаментом. На постаменте решили установить барельефы с изображениями горожан Нижнего Новгорода и изгнания поляков.
Монумент отлил в 1816 году в Петербурге мастер Академии художеств Василий Екимов. Памятник впервые отливали целиком. До этого монументы делали по частям, а потом собирали воедино. Была изготовлена восковая заготовка в полную величину, на ее основе сделали форму из огнеупорной смеси — толченый кирпич на пиве. Всего за один прием мастер залил в нее 20 тонн расплавленной бронзы, и переделывать ничего не пришлось.
Про литейщика Академии художеств Василия Екимова говорят, что он довел мастерство отливки до совершенства и не знал неудач. Так, Фальконе не удалось идеально сделать Медного всадника, некоторые детали пришлось «доливать», а Екимов отлил огромную статую за один раз. Отдельными деталями отлили только меч, щит и шлем. Пьедестал изготовил еще один выдающийся человек — каменотес Самсон Суханов, при участии которого возведены и Исаакиевский, и Казанский соборы.
6 сентября 1817 года памятник прибыл в Москву. По дороге он все-таки сделал остановку в Нижнем Новгороде для перегрузки на другие суда, так что горожане, пусть всего один день, могли видеть на своей земле знаменитую скульптуру.
Лицом к Кремлю
Установили памятник на Красной площади не сразу — сначала хотели поставить на Страстной площади или у Тверской заставы. Потом решили, что стоять монументу надлежит в самом центре древней столицы, причем Александр I настаивал именно на центре площади (спиной к Кремлю). Мартос смог его убедить, что около торговых рядов памятник будет смотреться лучше, да и герои окажутся повернутыми к кремлевским башням лицом.
Фраза на постаменте «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия. Лета 1818», как водится, вызвала критику (почему без имен? почему «гражданин»?), но была утверждена именно в таком виде. 20 февраля 1818 года состоялось торжественное открытие, с военным парадом в присутствии императора и императрицы.
При строительстве Мавзолея Ленина памятник перенесли, чтобы Минин не указывал на новое культовое сооружение. Теперь москвичи шутят, что на новом месте рука Минина указывает туда, где он стоял раньше.
Этот первый, уникальный, величественный и отчасти случайный памятник (все-таки стоять он должен был в Нижнем) словно отворил какую-то тайную дверь. Сегодня скульптурных монументов в центре Москвы великое множество, и у каждого своя легенда. Это и конный Юрий Долгорукий на «несчастливом месте» (до него там же стояли обелиск в честь Конституции и памятник Скобелеву), и таинственно исчезающий и вновь появляющийся Жуков, и статуя князя Владимира, которая поставила под угрозу статус Кремля как объекта всемирного наследия ЮНЕСКО. Однако самый красивый «памятный» финал для этой истории сочинила, как водится, сама жизнь. Чтобы не обидеть Нижний Новгород, который так хотел отдать дань уважения Кузьме Минину, там было решено воздвигнуть… обелиск. Объявили конкурс. Выиграл проект, одним из авторов которого был Иван Петрович Мартос.
