Горький быт в особняке на Никитской

Горький быт в особняке на Никитской, фото

Жизнь Максима Горького в особняке на Малой Никитской

«Я совершенно точно знаю, что моё поселение во дворце или храме произведёт справедливо отвратительное впечатление на людей, которые, адски работая, обитают в сараях», — писал своему секретарю Максим Горький.

Золотая клетка

Выбирать Алексею Максимовичу Пешкову не пришлось. Горький, впрочем, с таким размещением смирился. «Нелепый дом, но работать можно», — пишет он вскоре Ромену Роллану. И последние пять лет жизни проведёт в этом здании, напичканном соглядатаями и подслушивающими устройствами (для установки последних непосредственно перед приездом Горького в доме сделали ремонт — а обнаружен громоздкий «жучок» тех времён был уже во время реставрации в 1970-е годы).

Семья сына Максима Горького (жена и две дочери), секретарь, медсестра, няни внучек — за писателем следовал шлейф сопровождающих. Разместились они на втором этаже особняка — самому Алексею Максимовичу было трудно подниматься по лестнице, так что кабинет, библиотеку и спальню для него оборудовали на первом. От старой мебели, отвечавшей по стилю архитектуре здания, к тому времени уже практически ничего не осталось — так что в особняк завезли тяжеловесную мебель 1930-х годов.

Горький быт в особняке на Никитской  фото

Кабинет Горького. Фото Арины Боревич. 2020 год

Кабинет — единственное, пожалуй, что отвечало вкусам нового обитателя дома. Это довольно аскетичное пространство, подобное тому, что было на Капри, в Сорренто и в любом другом месте, где Горький задерживался

 А в Москве застрять пришлось надолго — Горького окружили такой «заботой», что после 1932 года за границу больше ни разу не выпустили. К московскому дому на Никитской добавили дачу в подмосковных Горках и особняк в Крыму (последнее должно было заменить Горькому недоступную отныне Италию). И везде — толпы обслуги: комендант, шофёры, горничные, повара. Все — назначенные непосредственно НКВД, а кабинет давнего и доверенного секретаря Горького Петра Крючкова соединялся прямым проводом с кабинетом главы ОГПУНКВД Генриха Ягоды. Любопытно, что последний, арестованный в 1937 году, подтверждал особую связь с Крючковым на допросах (о степени достоверности таких показаний каждый может, разумеется, судить сам — но не исключено, что в данном случае бывший глава советской политической полиции не соврал).

Чекисты контролировали и переписку писателя. Уже упомянутый Ромен Роллан напишет в дневнике: «Получил анонимное письмо, очевидно, из окружения Горького. Оно свидетельствовало о том, что наша личная переписка стала известна, ибо автор письма намекал на наши реплики относительно строительства Балтийского канала».

«Крючков выполнял у меня роль агента при Горьком. От него я узнавал, кто бывает у Горького, что говорят именно обо мне с ним члены правительства, о чем вообще они беседуют с Горьким. Через Крючкова же я добивался отстранения от Горького лиц, которые могут влиять отрицательно на его отношение ко мне».

Из протокола допроса Г. Ягоды от 13 мая 1937 г. ЦА ФСБ, ф. Н-13614, т. 2, л. 117–145

Горькому внушали, что за ним охотятся «агенты мирового империализма» и охрана необходима. Мимо коменданта здания, чей кабинет примыкал к прихожей, никто не мог пройти незамеченным, все визиты заносились в специальную книгу. Такой надзор, вспоминали позже сами надзирающие, не мог не вызывать недовольства обитателей дома.

Для чего столько усилий и зачем Сталину нужно, чтобы Горький находился именно в СССР? Максим Горький не был нужен за границей — мало ли что там на воле напишет и опубликует, а здесь на знаменитого писателя можно воздействовать, хотя бы психологически. Горький в СССР — это выгодно сразу по нескольким причинам. «Абстрактный гуманист» в стране диктатуры пролетариата принят и обласкан — это плюс в глазах зарубежной общественности. К тому же писать под надзором будет правильно, и ещё правильнее под надзором публиковать. Наконец, пора объединять писателей с их разными позициями, группировками и склоками в единый союз — а кто лучше подойдёт на роль морального лидера, как не почтенный классик?

Горький быт в особняке на Никитской  фото

Главный «инженер человеческих душ»

Перед образованием Союза писателей несколько встреч литераторов с руководством страны прошло как раз в квартире Горького. В обстановке, так сказать, неофициальной.

Существует вполне монументального размера картина Анатолия Яр-Кравченко, запечатлевшего писательские посиделки. Однако полотно, носящее очень подробное название «Встреча писателей на квартире у А. М. Горького 26 октября 1932 года», исторической правде не соответствует.

«Меня Максим просил: “Снимите защитную форму, брюки и гимнастерку и из кармана выложите револьвер. Папаше это не нравится”. На второй день он возобновил этот разговор: “Прошу не держать при себе оружие. У нас частная квартира”»

Из воспоминаний коменданта дома по Малой Никитской Ивана Кошенкова

Фон события, правда, достаточно точен: это узнаваемая столовая-гостиная в особняке на Никитской. Дело в другом: изображены на картине только писатели, обращается к ним непосредственно Алексей Максимович. Но важна была роль совершенно других людей.

Описание этой встречи, при жизни автора так и не опубликованное, оставил литературный критик Корнелий Зелинский. От него узнаём: присутствовали здесь также Сталин, Ворошилов, Молотов, Каганович… Здесь же и прозвучали из уст Сталина слова «инженеры человеческих душ» (если и не им придуманные, то к месту употреблённые). Здесь же был провозглашён курс на «социалистический реализм».

Горький быт в особняке на Никитской  фото

«Сталин снова встаёт с бокалом в руке. — Есть разное производство: артиллерии, автомобилей, машин. Вы тоже производите товар. Очень нужный нам товар. Интересный товар. Души людей. Тоже важное производство. Очень важное производство — души людей. — Все производства страны связаны с вашим производством. Человек перерабатывается самой жизнью. Но и вы помогите переделке его души. Это важное производство — души людей. Вы — инженеры человеческих душ. Вот почему выпьем за писателей!»

Из записей К. Л. Зелинского

На той же встрече подробно обсуждались и вопросы «материального обеспечения» членов Союза: квартиры, гонорары, дачи, вплоть до пайков… После состоялся съезд советских писателей, утвердивший и Союз писателей в качестве единственного литературного объединения, и социалистический реализм как главный творческий метод, и Горького в роли председателя президиума, и даже материальное поощрение писателей (в секретно-политическом отделе ОГПУ отмечали, что писателей явно больше волнуют собственные бытовые проблемы, а не общественно-политические).

Съезд прошёл в тяжёлом для Горького 1934 году. За три месяца до того умер сын писателя Максим Пешков — по официальным данным, от пневмонии. Сам Алексей Максимович ушёл из жизни в 1936 году.

Особняк на Малой Никитской ещё какое-то время оставался за семьёй: здесь продолжала жить чуть ли не до конца своих дней невестка Горького, вдова его сына Максима. А в 1965 году в здании открылся музей.

Читайте также

Фильтр