К концу XIX века Медведково стало местом притяжения ищущих умиротворения и природы москвичей. Частыми гостями села была столичная интеллигенция — любимым местом было Медведково для Константина Коровина. Здесь он любил, творил, здесь же находил приют во время душевных терзаний.
Приют интеллигенции
Дачная история Медведкова начинается в последней трети XIX века. Посмотрим на исторический список владельцев:
- с XVI века по 1680-е годы—князья Пожарские (род пресёкся, имение отходит в казну);
- в конце XVII века—фаворит царевны Софьи Василий Голицын;
- после падения Софьи имение конфискуется, затем передаётся Нарышкиным (родственникам царя Петра по материнской линии);
- начало XIX века: имение Нарышкиными продано, затем ещё несколько раз переходит из рук в руки.
Но кто бы ни был владельцем имения, ситуация всё это время принципиально не меняется: есть крупный землевладелец, есть прикреплённые к земле крестьяне. И никаких вам дач.
Первый принципиальный шаг к изменению ситуации — Крестьянская реформа 1861 года. Второй тоже весьма существенный — железная дорога. Земли в ближайших окрестностях Москвы после реформы пошли с молотка. Продавали полученные наделы крестьяне — чем возделывать здешние неудобья (почвы Подмосковья для земледелия далеко не лучшие)? Проще найти себе занятие в не столь уж удалённой Москве. Продавали и помещики — а чьими руками теперь возделывать, если крестьяне больше не крепостные? Труд наёмный оборачивается невыгодным… Землевладельцы продавали имения — без особых сентиментальных вздохов по «вишнёвым садам».
В общем, к концу XIX века в Медведкове насчитывалось всего 10 сохранившихся крестьянских дворов и 85 жителей (по статистике 1812 года, жителей, не считая дворовых, было более трёхсот). Оставшиеся тоже занялись околодачным бизнесом: сдавали избы, снабжали дачников молоком, занимались извозом.
Значительную часть медведковских земель приобретает московская мещанка Татьяна Куприяновна Капырина. От неё их наследует купец первой гильдии Николай Михайлович Шурупенков, разбогатевший на торговле лесом. С этого момента (а также с прокладки железной дороги) дачная история и начинается.
Но дорогих особняков-вилл здесь, в отличие от некоторых других близких к старой столице мест, не возникает. Не появляются и специально отстроенные дачные посёлки под продажу или сдачу в аренду. Сдаются дачникам просто крестьянские избы. Это, соответственно, самый дешёвый дачный расклад. И едут сюда на лето москвичи среднего достатка — в основном, как нетрудно догадаться, городская интеллигенция.
Медведково. 8,5 версты от Москвы, 27 дач.
«Спутник москвича», 1894
Отдушина для художника
Медведковским дачником оказался в детские годы Константин Коровин (1861–1938 гг.). Он потом вспоминал эти дни: «Боже, до чего хорошо! До чего хороша эта деревянная дача с террасой, синие старые брёвна… Я взял стакан молока, хлеб и вышел. Передо мной лужок, я ем хлеб, пью молоко и иду по этому лугу… Вот речка. Она извивается — ольховые кусты низко нависли над самой водой, зелёные, яркие и отражаются в воде. Какая радость!.. Я никогда и не видал раньше такой речки. И так недалеко от Москвы… ».
Для художника Коровина впечатления эти не забудутся. Денег у уже молодого Коровина не хватало. Но его, оказывается, помнит дачевладелец Шурупенков — и пускает, иной раз надолго, пожить-поработать. Считается, что на картине Коровина «Ручей» (ныне в Русском музее) изображён Медведковский ручей — приток Яузы.
С Медведковым у художника и о первой любви. Живя на даче, он скучал по девочке Тате, с которой дружил в Москве. Не выдержав, написал ей письмо, просил навестить. И через несколько дней на дачу погостить к Коровиным приехала Тата с мамой.
Костя показал подружке свои любимые места. Они гуляли вдоль ручья, вечером на веранде ели сухари, пили молоко. «Всё время было особенное чувство красоты и радости. Всё кругом преображало волшебное очарование. Веселье и радость». Однажды Костя попросил разрешения у Таты поцеловать её. Девочка сказала, что надо спросить у мамы.
Осенью она уехала к родным в Саратовскую губернию. «Когда уезжала Тата, пропадало дорогое, бесценное, родное…» Художник встретит свою первую любовь спустя много лет в часовне Иверской Божией Матери. Тата сообщит, что вышла замуж за служащего ломбарда. «Тата, помните луг в Медведкове, старую сосну, ручей. Я не раз был там и видел этот луг в цветах, и вас— улетевшее светлое видение: призрак любви моей…» Но Тата не ответит на его поэтические воспоминания и попросит у Коровина контрамарку в Малый театр, где тот работал декоратором.
После этого он вспоминает: «Мастерская моя показалась мне мрачной и ненужной. И я вновь вышел на улицу. Крикнул проезжавшему извозчику — и поехал в Медведково… В Медведкове у ручья была лесная тишина. Лето, жаркий день… Стоя в ручье босиком, я смотрел на воду… Тихо журчал ручей — и светлое журчание его напоминало мне о прошедшем прекрасном, о мысе Доброй Надежды…»
Константин Алексеевич Коровин. Портрет кисти В. А. Серова, 1891, из коллекции И. А. Морозова
Нередко в Медведково Коровин отправляется не один. Сопровождают его приятели-живописцы: Михаил Врубель и Исаак Левитан. Вместе они рисуют здесь, пишут этюды. И не только работают, конечно: «Около села Медведково мы купаемся в Яузе. Прелестна эта извилистая речка, а сбоку шумит колёсами огромная деревянная мельница».
«Вместе с Левитаном мы подолгу бродили под Москвой — в Останкине, Медведкове, Царицыне… Сколько этюдов написали мы здесь и сколько счастливых, радостных часов провели вместе в работе! Солнце, радость, свет… И всегда, всегда одна забота, одна мысль — как передать этот свет, как выразить эту радость, как закрепить её на холсте?»
Константин Коровин вспоминает: «Четырнадцати лет я поступил в Московскую школу живописи и окончил её на двадцать первом году. В течение школьной жизни мне пришлось постоянно быть в кругу товарищей. В числе их был Левитан — с ним я был более близок, чем с другими. После большого богатства, в котором я родился и жил до десяти лет, мне пришлось сильно нуждаться. Уже пятнадцати лет я давал уроки рисования и зарабатывал свой хлеб. Помню однажды, при окончании года, у меня что-то осталось денег пятнадцать рублей, а у Левитана — двадцать. Мы прожили на эти деньги всё лето и работали неустанно, были веселы, счастливы и беззаботны. Нам были тогда предложены выгодные уроки, но, несмотря на нашу нужду, мы от них отказались, желая быть свободными и независимыми. Какая была радость, когда мы бывали в деревне среди леса, полей, цветов, зелени, среди нашей дивной природы (хотя это и была Подмосковщина! Мы жили в Останкине, в Медведкове)»
Немало этюдов, по свидетельству Константина Коровина, было написано Исааком Левитаном во время этих вылазок в Подмосковье. Кто знает, возможно, в каких-то из них когда-нибудь определят виды того, прежнего Медведкова.
