Улица Александрова неслучайно располагается в «физической» части района Щукино, рядом со знаменитым «Курчатником» — там ей самое место. «Засекреченный физик» — один из любимых персонажей позднесоветского фольклора. «У засекреченного физика была красивая жена» — помните песенку? Академик Анатолий Александров таковым не воспринимался: президент Академии наук, фигура публичная, что же тут «засекреченного»? Но секретов в его жизни хватало, и не только государственных…
Выдающийся ученый должен быть рассеян, постоянно терять очки, не уметь поменять лампочку и беспокоиться только об одном — чтобы уборщица не наводила порядок на его столе. Этот стереотип знает каждый. Но первым сложным устройством, которое освоил в своей жизни 16-летний Толя Александров, был пулемет. И этот пулемет полтора года исправно стрелял в сторону «красных» окопов, конных лав и пехотных цепей. Бывал в плену и бежал. Бился в рукопашных схватках, одна из которых оставила сабельный шрам на руке.
Удивительно, но жизненный путь, который привел его в конце концов к трем «звездам» Героя Соцтруда, начинался с трех солдатских «георгиев», сначала от Деникина, потом от Врангеля. Он мог уйти с остатками белых из Крыма. Что с ним было бы? Галлиполийский лагерь? Вербовка в Иностранный легион? Югославия? Водил бы такси в Париже? Говорят, «истинный талант везде пробьет себе дорогу». Ну да. Если не умрет от дизентерии. Если не сопьется от безысходности. Если найдет силы и возможность учиться в чужой стране. Юнкер Александров снял погоны и остался.
Есть мнение, что потом служба у белых поможет ему в административной карьере. Дескать, «Хозяин» любил, чтобы человек находился «на крючке», чтобы на него что-то было: арестованный брат — на Сергея Вавилова, «шарашка» за плечами — на Туполева и Королева, долгая работа в Великобритании — на Капицу… Может быть. Ведь держал же Сталин при себе столько лет Вышинского, которого в любой момент можно было расстрелять без суда и следствия за приказ летом 1917 года о розыске и аресте Ленина «как немецкого шпиона». Но в любом случае на одной «замазанности» карьеру в науке не сделаешь — Александров действительно был первоклассным ученым. Достаточно сказать: Александров — это защита от морских магнитных мин, это — атомная бомба, это — атомная энергетика, это — атомный флот, как подводный военный, так и мирный ледокольный; и конечно же — это сверхпроводимость, то есть доставка электричества, сверхмощные генераторы и колоссальные перспективы в ближайшем будущем. Где-то он и сам был «ледоколом» № 1, «организатором и вдохновителем», где-то — надежной «правой рукой» другого ученого.
Две встречи определили его жизнь как исследователя: с А. Ф. Иоффе осенью 1930 года, когда, приглашенный лично великим физиком к себе на работу в Ленинград, Александров оказался в одном из европейских центров научной мысли; вторая, уже там, «на берегах Невы» — с Курчатовым. С Курчатовым они проработали в тесной связке до самой смерти Игоря Васильевича в 1960 году, но и после кончины друга в жизни и единомышленника в науке Анатолий Петрович развивал их общие идеи, возглавил курчатовский Институт атомной энергии. Самое тяжелое испытание в его жизни — не бомба. Это сейчас может показаться, что в ее необходимости можно было сомневаться. Тогда, в 1940-е, вопрос был ясен: сначала опередить немцев, потом — догнать американцев.
Самое тяжелое — Чернобыль. Сегодня, через три с лишним десятка лет после тех трагических событий нам по-прежнему непросто разобраться, почему Александров так отстаивал «невиновность» самого реактора. Боязнь пенсии? Ерунда, он был далеко не из трусливых. Авторское самолюбие (он был научным руководителем проекта)? Вероятно, мы никогда не узнаем…
В гроб бывшему юнкеру по его давнишней просьбе положили военно-морской флаг.
