В 1930–1940-е годы маленькие Зоя и Шура Космодемьянские учились в школе. Их жизнь ничем не отличалась от жизни сверстников: они зубрили уроки, ездили в пионерские лагеря, писали контрольные и сдавали экзамены. Вряд ли сестра и брат могли предположить, что спустя десятилетия их имя получит улица в Войковском районе. И что к тому времени сами они геройски погибнут.
Семья Космодемьянских, 1929 год
Сестра
По воспоминаниям матери, Любови Космодемьянской, младший Саша был в полном ведении старшей сестры. И хотя разница у них была всего два года, Зоя с детства заботилась о брате, поучала его и воспитывала: «К Шуре относилась покровительственно: подавала ему соску, если он ронял ее; покачивала его колыбель, если он просыпался, а в комнате никого не было», — писала мать в «Повести о Зое и Шуре».
Когда умер отец, Зое не было и десяти лет, но она повела себя по-взрослому. Стала еще больше помогать маме по дому и опекать Шуру. Они много времени проводили вместе и, когда грянула война, тоже вместе решили идти учениками-токарями на компрессорный завод «Борец», который перепрофилировался на выпуск мин и реактивных снарядов для «катюш». Брат и сестра неразлучно дежурили на крышах домов во время авианалетов и ни разу не спустились в убежище, но с первыми заморозками расстались. Зоя уехала на трудовой фронт — убирать картофель в совхозе.
Но этого девушке казалось мало. Работа на заводе, ночные дежурства, шитье вещевых мешков и рукавиц для солдат — всего этого Зое было недостаточно. Сначала Зоя сказала маме, что записалась на курсы медсестер, а вскоре сообщила о зачислении в разведывательно-диверсионный отряд.
Зоя стала бойцом разведывательно-диверсионной партизанской части 9903 штаба Западного фронта. Войсковая часть №9903 была создана в соответствии с директивой Совета народных комиссаров СССР «Партийным и советским организациям прифронтовых областей о мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков».
Добровольцев, прибывших по первому призыву, было много, зачислили около двух тысяч человек. Больше половины — девушки, в том числе совсем юные, 17-летние. При этом учили их по самой ускоренной программе: три дня на освоение стрельбы из разных видов оружия и метание гранат, минирование мостов и ориентирование на местности.
В начале ноября новоиспеченные бойцы перешли линию фронта. Боевой группе, в которой была Зоя, предстояло в течение недели уничтожить десяток населенных пунктов, занятых немцами. В числе целей оказалась и деревня Петрищево, к которой бойцы подошли 27 ноября. Как позже рассказывала соратница Зои, она буквально упросила командира взять ее на задание — идти к деревне собирались только мужчины.
«— Совсем другое чувство, когда делаешь настоящее дело! — сказала она.
— Да разве ты до сих пор ничего не делала? В разведку ходишь, связь рвешь…
— Не то! — прервала меня Зоя. — Этого очень мало!»
В итоге Космодемьянская оказалась одним из трех бойцов, оказавшихся на окраине Петрищева с заданием поджечь деревню с разных концов.
Космодемьянская успела поджечь три дома, а также уничтожить транспорт и лошадей. Ее схватил один из жителей деревни, когда она хотела поджечь его сарай. Комсомолку пытали, били, выводили босой и практически раздетой на мороз, но она не назвала даже свое настоящее имя. На следующий день Зою повесили в центре деревни, на перекрестке дорог. На шею нацепили табличку с надписью «Поджигательница». Как известно, за минуту до смерти, стоя на ящиках — импровизированном помосте, Космодемьянская произнесла пламенную речь о неизбежной мести и победе Советского Союза в войне.
Военный корреспондент Петр Лидов, услышавший историю партизанки где-то под Можайском, сам добрался до села Петрищево и побеседовал с очевидцами. При этом имя девушки он так и не узнал, но подвиг ее описал максимально подробно в очерке «Таня», опубликованном в «Правде». Очерк был проиллюстрирован фотографиями, однако родные не сразу узнали Зою или не хотели верить, что речь идет о ней. Александр Космодемьянский до последнего отказывался верить, что это его сестра, и не сказал об этом матери. В «Повести о Зое и Шуре» Любовь Тимофеевна вспоминала об этом так: «Я давно уже знаю… все знаю, — глухо, сдавленно повторял он. — Ведь тогда в “Правде” была фотография… с веревкой на шее… Имя другое… Но я понял, что это она… я знал, что это она… Я не хотел тебе говорить… думал — может, ошибся… Уверял себя, что ошибся. Не хотел верить. Но я знал… я знал… я знал…»
Сведения о смерти Зои подтвердились лишь спустя две недели, когда домой к Космодемьянским пришли из райкома комсомола. Через несколько дней мать увидела тело дочери — для этого пришлось поехать в Петрищево, где сослуживица Зои рассказала о судьбе девушки в боевом отряде, а местная жительница — очевидица пыток и казни диверсантки — о последних сутках ее жизни. Тело Космодемьянской перезахоронили в Москве на Новодевичьем кладбище.
Брат
Уезжая, Зоя сказала брату, что отправляется к бабушке и дедушке в деревню, под Тамбов. О том, что сестра в диверсионном отряде, Шура узнал только тогда, когда получил открытку, на которой стоял номер полевой почты. Шестнадцатилетнему юноше не стали говорить правду, зная, что иначе он откажется остаться дома и запишется в тот же отряд, что и Зоя. Но мать вспоминала, что все время чувствовала, знала — рано или поздно и сын уйдет на фронт, и юный возраст препятствием не будет.
Весной 1942 года Александр добился зачисления в Ульяновское танковое училище, и матери сообщил об этом, когда уже знал о зачислении. Он настаивал, что не может оставаться в тылу в то время, как чужие люди обещают отомстить за Зою — после смерти разведчицы семья Космодемьянских стала получать огромное количество писем со словами поддержки. 1 мая Шура уехал из дома, учился, кстати, вместе с бывшими одноклассниками, такими же молодыми юношами. А уже через полгода прислал матери письмо, в котором писал об успешной сдаче «самых главных экзаменов в его жизни» — на получение звания лейтенанта танковых войск. Цель у молодого человека была одна — стать нужным и полезным. На башне своей первой боевой машины, тяжелого танка КВ, молодой офицер белой краской вывел надпись «За Зою!».
В октябре 1943 года Шура оказался на фронте, боевое крещение получил в 18 лет. Мать ждала писем, но их не было и не было, и снова новости Любовь Тимофеевна получила из «Правды», из статьи, в которой рассказывалось о боях с остатками 197-й немецкой пехотной дивизии, солдаты которой казнили Зою. В этой статье и упоминалось о том, что танк под командованием Космодемьянского «первым ворвался во вражескую оборону, расстреливая и давя гусеницами гитлеровцев».
Бой, о котором шла речь в статье, вероятно, произошел под белорусским городом Оршей — именно там Александр, как принято говорить, получил боевое крещение. Из наградного документа следует, что его танк блокировал блиндаж с 23 солдатами противника, а затем преследовал отступающие немецкие части, уничтожил противотанковые пушки, минометы и огневые точки с живой силой врага. В пылу сражения машина Космодемьянского получила повреждение, однако экипаж ее быстро восстановил. Тогда танк лейтенанта в первый, но далеко не в последний раз был подбит. Позже Александр писал маме, что сменил уже три КВ. Сам он неоднократно получал ранения, но никогда надолго не отлучался с передовой. Приехав к матери в отпуск в начале 1944 года, тяготился бездействием и уехал раньше — все мысли были только о фронте и боевых товарищах.
Пройдя Белоруссию и Прибалтику, Александр Космодемьянский участвовал в прорыве немецкой обороны в Восточной Пруссии. Весной 1945 года советские войска начали штурм Кенигсберга, и знаменитый танкист действовал смело и решительно. 6 апреля на своем танке в одиночку форсировал канал Ландграбен, уничтожил немецкую батарею и удерживал плацдарм. 8 апреля его подразделение первым ворвалось в форт «Королева Луиза» — одно из внутренних укреплений городского оборонительного кольца. Гарнизон крепости сдался. Храбрость Александра граничила с лихачеством, в этом молодого офицера еще раньше упрекал его дядя, брат матери Сергей. Он обращал внимание молодого племянника: «А разве ты не отвечаешь за жизнь своих солдат? Ведь ты — командир».
Последнее письмо Александр отправил матери за две недели до своей гибели. «Дожди, дожди, — писал он, — вода в море холодная, серая, так и веет ненастьем. Мрачно, холодно тут. Хочу домой, и, надеюсь, это скоро исполнится. Береги себя, береги свое здоровье и почаще пиши. За меня не беспокойся. Целую тебя. Твой единственный сын Александр». В тот момент его подразделение как раз готовилось к боям за Кенигсберг.
В конце апреля Любовь Космодемьянская получила еще одно письмо, но уже не от сына. В нем говорилось, что Александр убит в боях за деревню Фирбруденкруг. Самоходная установка лейтенанта в числе первых ворвалась в населенный пункт, подавив противотанковые орудия противника, однако была подбита. Выбравшись из машины, Космодемьянский мог выйти из боя — исход его был уже понятен. Но юноша присоединился к пехоте, и его поразил осколок снаряда.
Как и его сестра, Шура посмертно получил звание Героя Советского Союза. Он был похоронен на Новодевичьем кладбище рядом с Зоей за несколько дней до Победы.
