Одна из улиц Бабушкинского района Москвы названа в честь Вячеслава Менжинского, сменившего Железного Феликса Дзержинского на посту председателя ОГПУ при СНК СССР. Имя одного из главных архитекторов грозной тайной полиции незаслуженно затерялось на фоне его жутких преемников.
Возможно, произошло это из-за его не слишком типичного для чекиста образа интеллигента (пенсне, галстук и никаких кожаных тужурок и маузеров) или из-за присущей ему скрытности, молчаливости и нежелания вылезать на первый план, но это не отменяет того факта, что он сыграл значительную роль в становлении советского политического сыска и был опорой Сталина в борьбе за единоличную власть.
Молодость
Вячеслав Рудольфович Менжинский родился в 1874 году в семье обрусевшего польского дворянина, преподававшего историю в Петербургском университете. По воспоминаниям двух его сестёр, свою профессию молодой Вячеслав выбирал долго и мучительно: сперва планировал идти по отцовским стопам, в гимназии (в которой, кстати, он учился в одном классе с Колчаком) в старших классах сильно увлекался математикой, а перед поступлением в университет и вовсе мечтал заняться медициной. Однако мода на общественные науки побудила его в конце концов выбрать юридический факультет всё того же Петербургского университета.
Там Менжинский попадает в литературный кружок, где сходится со своим однокурсником Борисом Савинковым, будущим главой боевой организации эсеров и участником важнейших событий двух революций. Но в то время они ещё были начинающими писателями и лишь подходили к увлечению революционными идеями. Так, в 1905 году в кружковском «Зелёном сборнике стихов и прозы» был опубликован написанный Менжинским «Роман Демидова», сюжет которого пропитан духом декадентства, типичным скорее для столичной богемы, а не для будущего профессионального революционера «с горячим сердцем и чистыми руками».
Начало пути
Окончив университет, Менжинский зарабатывает на жизнь адвокатской практикой и преподаёт в вечерне-воскресных школах для рабочего класса. В 1902 году он вступил в РСДРП и был направлен партией в Ярославль, где под прикрытием небольшой административной должности на строительстве железной дороги в течение нескольких лет вёл подпольную работу. Вернувшись в Петербург, Менжинский какое-то время работал в военном отделе партии и успешно совмещал жизнь столичного дворянина по будням, революционера-большевика по выходным и завсегдатая литературных кружков по ночам.
Неуспех революции 1905 года и последовавший арест (через несколько месяцев его отпустили) вынудили Менжинского бежать из России во Францию, где он и проживёт до 1917 года. Отличное образование и знание иностранных языков позволили без проблем найти работу в банке и обеспечить себе безбедное существование европейского буржуа, но грёзы о революции не оставляли Менжинского. Как и многие его товарищи по изгнанию, он ждал возможности вернуться домой и завершить начатое. Однако несмотря на, казалось бы, непосредственную близость к Ленину и его идеям, в 1916 году Менжинский ступил на очень тонкий лёд, осудив в одной из эмигрантских газет методы будущего вождя: «Ленинисты — это секция партийных конокрадов, пытающихся щёлканьем кнутов заглушить голос пролетариата». Ленин в дальнейшем вряд ли забыл столь лестные высказывания в свой адрес, но избавляться от одного из самых образованных большевиков не стал.
Как и большинство ссыльных социалистов, в Россию Менжинский вернулся весной 1917 года; практически сразу же он был назначен редактором революционной газеты «Солдат». В решающие часы Октября его запомнили в Смольном играющим вальсы Шопена. Это не значит, что он не принимал активного участия в установлении советской власти; напротив, сразу же Вячеслав Менжинский был назначен заместителем наркома финансов и, таким образом, встал во главе формирующейся новой финансовой системы. Обширные познания в финансовых вопросах обеспечили ему направление в ВЧК для борьбы с «экономической контрреволюцией» зимой того же года.
Ф. Э. Дзержинский с Вячеславом Менжинским. 1922 год
Молчаливый чекист
От работы в ЧК ему приходилось отвлекаться на иные поприща, но осенью 1919-го он обосновался там окончательно. Менжинский пополнил «польскую прослойку» в руководстве ЧК (наряду с Дзержинским и Уншлихтом) и быстро дослужился до поста заместителя председателя.
Забросив своё литературное творчество, он тем не менее не перестаёт «интересоваться» жизнью писателей и поэтов и становится главным по надзору за интеллигенцией. Именно он на длительное время задержал выезд Блока за границу, о котором в Советской России хлопотали многие товарищи во главе с Каменевым и Луначарским.
Уже в 1923 году Железный Феликс постепенно передаёт бразды правления своему заму, переключившись на новые партийные заботы. К этому времени Гражданская война закончилась, в стране начался мирный период НЭПа, и революционно-романтический ореол вокруг «карающего меча партии» начал меркнуть. Даже внутри самой партии высказывалось недовольство беспорядочными и масштабными политическими репрессиями. Чрезвычайная комиссия нуждалась в реформе и превращении в чётко структурированный бюрократический аппарат.
Тут и настал звёздный час Менжинского. Молчаливый и циничный, он стал лучшим кандидатом на пост главы новой тайной полиции. Если Хлебникова можно назвать поэтом для поэтов, то Менжинский совершенно точно был чекистом для чекистов. На торжествах по случаю десятилетия революции на речь председателя ОГПУ было отведено 40 минут, но он поднялся на трибуну, сказал: «Главное достоинство чекиста — молчать», — и сошёл с трибуны. При нём ОГПУ окончательно оформилось как полицейская и разведывательная структура.
Имея опыт в дипломатической службе и сборе разведданных за рубежом, он с нуля выстроил советскую внешнюю разведку, добывавшую ценную информацию, организовывавшую группы сторонников СССР за рубежом, отслеживавшую и устранявшую антисоветских заговорщиков. Если при Дзержинском чекисты часто действовали бессистемно и топорно, то при Менжинском ценится «чистая и элегантная» работа на основе нешаблонных решений и тщательного планирования. Так, используя консультации бывшего шефа жандармов Джунковского, сотрудники ГПУ стали создавать в ориентирующемся на эмиграцию подполье «контрреволюционные» организации во главе со своими агентами. Вообще надо сказать, что многие методы Охранного отделения (и даже некоторые его сотрудники!) использовались весьма активно. В 1925 году в ловко расставленную Менжинским ловушку попался и его бывший однокурсник Борис Савинков. Немалых успехов добились чекисты и во внедрении своей агентуры в собственно белоэмигрантские организации вроде Российского общевоинского союза.
Борис Савинков в суде. Судья на процессе — Василий Ульрих. За ним — заместитель председателя ОГПУ Вячеслав Менжинский
Опора Сталина
Сегодня очевидно, что Сталин начал движение к единоличной власти с начала двадцатых годов. Немаловажную роль в возвышении нового вождя сыграл и Менжинский. На удивление, у двух абсолютно разных по происхождению людей оказалось много общего. Оба в молодости пробовали себя в поэзии, оба предпочитали холодное молчание громким заявлениям. Сталин увидел в Менжинском «надёжный кадр», который сможет помочь ему решить вопросы с партийной оппозицией и искоренить инакомыслие. На целые 10 лет Вячеслав Рудольфович стал незаменимым подручным генсека. Под конец жизни Менжинский страдал от сердечной недостаточности и заболевания позвоночника, так что нередко заседания коллегии ОГПУ и даже, по слухам, допросы проводил лёжа.
Он выглядел гораздо импозантнее Ягоды и Ежова, но по сути своей вряд ли сильно от них отличался. Не приходится сомневаться, что, доживи он до Большого террора, то проводил бы репрессии недрогнувшей рукой. И уж, разумеется, не пережил бы их.
