Железнодорожную линию от Москвы до Брянска обществу Московско-Киевско-Воронежской дороги разрешили строить в 1895 году. Четыре года спустя был открыт участок Москва — Крекшино, в том числе станция Суково и платформа 16-я верста, благодаря которым в этих местах стало еще больше дач и дачников. Теперь это остановки Солнечная и Переделкино. Хоть слава поселка писателей полностью затмила другие обители этой местности, среди них были выдающиеся личности.
«Прогулки с чужими женами, купанье и сплетничанье…»
Подмосковные дачи, как и дачи вообще, — старинная русская традиция. С тех пор как аристократам стали давать участки под строительство загородных летних резиденций и как появилось само слово «дача», культура эта захватила почти все слои населения. К концу XIX столетия дачи стали нужны всем, и среди достоинств летнего жилья более всего ценились доступность от города, правильное устройство самого дома, живописная природа, здоровый воздух и свежие продукты из ближайших деревень. И можно предаться любимым загородным забавам! Согласно дореволюционному юмористическому листку, «лучшие дачные занятия — это игра в винт по сотой, прогулки с чужими женами, купанье, сплетничанье, пускание змея и езда на велосипеде».
Дачники с высоким доходом могли себе позволить построить собственный дом с балконами и террасой (это просто обязательно на даче!), добираться собственным экипажем, а купальню устраивать на ближайшем водоеме исключительно для себя и своих гостей. Разбить сад и цветник — тоже непременно и обязательно. Люди попроще званием и поскромнее достатком дачи могли и строить, и снимать, но отсутствие железной дороги поблизости им уже не подходило — как будет отец семейства добираться из города на выходные и возвращаться на службу? Кое-кто вообще снимал полдома или комнаты у крестьян, причем предприимчивые подмосковные жители стали со временем уже нарочно достраивать и украшать домики под дачников, устраивая террасы или веранды в обычных крестьянских избах или сараях.
На 16-й версте
До открытия железной дороги места в окрестностях Передельцев, Лукина, Орлова и Федосьина как раз и могли предложить дачи для тех, кто не должен регулярно ездить в город, природные же красоты были вполне подходящими для дачных занятий. За двадцать лет окрестности Лукина застроили дачами, как типовыми, так и оригинальными. Впрочем, типовые «деревянные дачи для одного семейства» все-таки включали два этажа, балкон, иногда башенку, галерею или веранду и прочие необходимые детали. Если учесть, что на дачу семейства переезжали еще весной, с мебелью, прислугой, детьми и собачками, а оставались до осени, то понятно, что такие дачники предпочитали просторные дома.
«Отсутствие электричества, водопроводов, магазинов, кино и проч. делает Переделкино уединенной и недорогой дачной местностью, но природные условия очень благоприятны (неприятна лишь глинистая почва)».
Путеводитель «Дачи и окрестности Москвы» 1928 года
Путеводитель «Дачи и окрестности Москвы» 1928 года сообщает: «Станция Переделкино обслуживает три дачных поселка: Чеботы (sic), расположенные на реке Сетуни на довольно возвышенном месте, Лазанки, окруженные смешанным лесом, и несколько поодаль на 19-м километре — Лукино, с подходящей к нему одноименной усадьбой». Тогда в этих местах насчитывалось около 60 дачных владений, дачи деревянные, преимущественно одноэтажные, с верандами. Комнаты сдавались по 50 рублей за летний сезон.
Выдающиеся дачи и дачники
После революции 1917 года во многих бывших дачах создавались коммунальные квартиры и всевозможные общественные учреждения. В бывшей даче фабриканта Людкевича, как сообщают некоторые краеведы, разместился целый детский дом (до 1960-х годов). В домах, принадлежавших богачу Леонову, открылся санаторий. Что касается Чоботов, то это дважды дачное место, потому что участки для застройки стали здесь раздаваться (в основном для жителей села Федосьино) при советской власти. Те дачи, которые уже стояли в этих местах, частично сохранялись и заново заселялись.
Самой удивительной достопримечательностью Чоботов был и остается теремок Шехтеля. Точнее — дача Левенсона. Но и это не совсем точно. Александр Левенсон, книгоиздатель и богатый человек, построил эту дачу для жены, Софьи Левенсон, так что более правильным будет название «дача Левенсон». Судьба теремка оказалась печальна: после революции 1917 года он превратился в коммуналку на десяток семей, беспорядочно перестраивался и перегораживался, затем пустовал в самом неприглядном виде, в конце концов, был отреставрирован, а по некоторым данным, разобран и реконструирован. В 2012 году дача стала предметом охраны как объект культурного наследия федерального значения. На инвестиционном портале города Москвы тот самый теремок по адресу Чоботовский проезд, дом 4 выставлен на продажу как нежилое здание площадью 412 квадратных метров.
Повелитель сладостей
Юлиус Гейс, один из владельцев дачи в Чоботах, был крупным бизнесменом, с 1857 года — компаньоном Теодора фон Эйнема, в 1878-м — уже единоличным главой кондитерской фабрики «Эйнем». Пятеро его сыновей управляли фабрикой и ее филиалами после кончины отца и до самой революции 1917 года. Отец семейства Юлиус Федорович Гейс скончался в 1907 году.
Напротив дачи Левенсон, рядом с ДК «Луч», по некоторым данным, была еще одна двухэтажная дача, в которой разместились поселковый совет Чоботов и библиотека. До революции это была дача Юлиуса Гейса, человека весьма состоятельного и обремененного большой семьей. Также рядом с теремком стояла в свое время дача московского городского головы (1914-1917) Михаила Васильевича Челнокова. Потомственный почетный гражданин и представитель купеческого рода, фабрикант Челноков владел кирпичными заводами под Москвой.
Как писал дореволюционный юморист, дачный образ жизни «должен быть всегда веселый, тем не менее приличный. Нужно стараться не заводить драк с соседями, не напиваться пьяным и не чертыхаться публично. В часы заката можно иногда полиберальничать».
В воспоминаниях о Юрии Гагарине, который часто останавливался в Доме отдыха ЦК ВЛКСМ в Переделкине, описывается «небольшое двухэтажное деревянное здание, с комнатами на 12–15 человек». Стояло оно рядом с сосновым бором и Сетунью, ландшафт изобиловал оврагами, место прекрасно подходило для общей физической подготовки отряда космонавтов. Нетрудно предположить, что и этот дом отдыха возник на чьей-то даче. Живописное место, деревянный дом, просторные комнаты. Некоторые источники уверяют, что строение принадлежало московскому врачу. Комсомол отказался от этого здания уже в 80-е, позднее там устроили гостиницу, а старый дом был разобран и перестроен.
Терем Шехтеля
Знаменитый архитектор Федор Шехтель получил заказ на проект дачи Левенсона в конце XIX века, когда уже отошел от увлечения готикой и начал искать «русский стиль» в архитектуре (его будут называть и неорусским, и псевдорусским). Так появился сказочный теремок с необычными наличниками, башенкой и флюгером в виде птицы Сирин. Это сочетание модерна и русских мотивов у Шехтеля встречается еще не раз. Многие отмечают, что здание Ярославского вокзала имеет общие черты с дачей Левенсон, что неудивительно, работал над ними архитектор почти в одно время. Другие похожие теремки (функционально— выставочные павильоны) Федор Осипович построил для Международной выставки в Глазго. Дача же была закончена в 1900 году. Терем вписывался в ландшафт с рекой, прибрежными зарослями и силуэтом куполов Преображенской церкви.
