Район Мещанских улиц переживал в ХХ веке много перестроек и преобразований, но до 1970-х годов он вполне ещё сохранял старомосковский характер. За фасадом проспекта Мира скрывалась сеть уютных переулков, утопающих в зелени. Идея построить именно здесь огромный олимпийский спорткомплекс нанесла старым кварталам непоправимый и, как оказалось, бессмысленный удар.
Очень может быть, что отправной точкой всего этого «великого передела» стал «Буревестник», один из старейших стадионов Москвы, до 1923 года называвшийся «Унион». С плохим футбольным полем, да ещё меньше нужных размеров, с ветхозаветной гаревой дорожкой, он, конечно, ни по каким статьям не подходил уже для серьёзных соревнований. Но на нём занимались окрестные жители: от пионеров до пенсионеров. Это для справки.
Поместить современный спортивный комплекс почти в самом центре Москвы было заманчивой мыслью, тем более что обещали подлинное чудо: крытый стадион на сорок тысяч зрителей для футбола, а если раздвижную стену закрыть, то два шикарных зала для других спортивных игр. Плюс множество тренировочных залов и иных помещений, полезных для спортсменов и зрителей. И добираться удобно: рядом две станции метро.
Но это великолепие заведомо не могло разместиться на пространстве «Буревестника». А если учесть, что под боком у крытого стадиона должны были возвести и олимпийский бассейн, то становилось понятно: всё вокруг пойдёт под снос.
Так и случилось. В строительный мусор превратилась почти вся улица Щепкина (бывшая 3-я Мещанская) от улицы Дурова до Капельского переулка, сам Капельский оказался разрушенным и задавленным зданием бассейна. Для прокладки магистрали между стадионом и бульваром срезали половину холма с целым кварталом на нём, оставив Троицкую церковь почти что висеть над пропастью. Самарский переулок распался и выродился в куцый отросток, названный Самарской улицей, Выползов и Пальчиков свелись к минимуму, а Тополев вовсе исчез. Каким-то чудом уцелела Соборная мечеть, которая никак не вязалась с эспланадой спорткомплекса и широкими подходами-подъездами к зданию. Не была бы шедевром архитектуры церковь Филиппа Митрополита в створе Серединского переулка, её бы тоже с удовольствием снесли, однако храм отреставрировали и впоследствии вернули верующим. Уцелел также и был отреставрирован дом Щепкина на улице его имени.
Можно, конечно, сказать, что разрушенными оказались никому не нужные ветхие халупы, что вся система Мещанских улиц — рядовая застройка XIX века, и шут бы с ней! Зато Москва получила новый спортивно-культурный центр, а всё ценное сохранилось. Да и мало ли в Москве исчезнувших кварталов! Можно, и так говорят. Но посмотрим всё же, что получили Мещанские, Самотёка и Божедомка взамен своей оригинальной истории.
Первым сигналом, что строить «Олимпийский» затеяли слишком поспешно и размашисто, было то, что едва вырытый котлован взял да и заполнился водой. Наверное, кто-то забыл, что пруд Екатерининского парка (при ЦДСА) — это пруд, а не бассейн, и что упрятанные под землю речки и ручьи никуда не делись. Потом об этом потопе писали, как о героическом преодолении трудностей. Но вот преодолели, построили, открыли. Крытый стадион и бассейн отработали на Олимпиаде-80, затем действительно принимали соревнования: от футбола до тенниса — но с каждым годом всё меньше становилось возможностей соответствовать профилю и смыслу грандиозных сооружений. «Олимпийский» растворился в торговых развалах, лавках, магазинах и конторах, сложное оборудование приходило в упадок. Вокруг в соответствии с заданным когда-то ростом и объёмом появились огромные жилые и нежилые дома. Очень может быть, что приговором для «Олимпийского» стало возведение новой Соборной мечети, рядом с которой бетонный овал показался совсем уж уродливым и старомодным.
Бассейн снесли, стадион разобрали. Будет что-то новое. Какое? Посмотрим.
