Большинство из нас знают одну Шуховскую башню — ту, что находится рядом с телецентром на Шаболовке. Но подобных башен было возведено немало: под Херсоном стоит Аджигольский маяк, в украинском Николаеве — водонапорная башня, башня на Оке служит опорой ЛЭП, и даже в селе Полибино Липецкой области есть своя Шуховская башня. Новаторский подход, предложенный в конце XIX века инженером Шуховым, был столь же простым внешне, сколь и гениальным: алгебра создала непревзойдённую гармонию.
Человек, решавший задачи
Одной из самых значительных теоретических работ Владимира Шухова называют монографию «Стропила». В ней нет размышлений об архитектуре, да и вообще пространных отступлений. Текст монографии больше напоминает учебник математики, она заполнена формулами и лаконичными пояснениями к ним. Этому не приходится удивляться — Владимир Шухов был инженером и математиком. В середине 1870-х он окончил инженерно-механическое отделение Императорского Московского технического училища, после этого ему предлагали стать ассистентом у академика Пафнутия Чебышёва, основателя петербургской математической школы. Но Шухов посвятил себя решению задач, которые задавали не профессора-теоретики, а жизнь, обстоятельства и история.
Поначалу задачи эти были чисто практические, и их решения находили применение в промышленности. Первым изобретением Шухова была паровая форсунка — устройство, которое разбрызгивает мазут в топках. Вообще его профессиональная жизнь долгое время была тесно связана с «нефтянкой»: Шухов проектировал резервуары для хранения нефтепродуктов, построил для фирмы «Бр. Нобель» первый в России нефтепровод, разработал самую совершенную для своего времени установку для крекинга (переработки) нефти. Он также занимался усовершенствованием конструкций нефтеналивных судов, создал целую теорию нефтепроводов, делал расчёты и для водопроводных систем. Пока что эти проекты были далеки от изящных ажурных башен, но из этого «нефтяного» периода Шухов вынес одно знакомство, которое станет для него ключевым.
Свободный художник
В фирме Нобеля Шухов работал вместе с американским инже — нером российского происхожде — ния Александром Бари (правда, познакомились они раньше, на Всемирной выставке 1876 года в США). Тот вскоре открыл собственное дело. В «Строительной конторе инженера А. В. Бари» Владимир Шухов обрёл то, чего ему не хватало на нефтяных промыслах, — творческую свободу. Она опять-таки служила решению производственных задач, но позволяла искать самые рациональные и красивые ответы.
Порой фирму Бари в шутку называли «конторой по эксплуатации изобретений Шухова». «Иногда трудно было воспринимать рекламные плакаты с надписью крупными буквами “Контора А. В. Бари” и мелкими: “Выполнено по проекту инж. В. Г. Шухова”», — писал Владимир Григорьевич. Но при этом он же говорил, что его жизнь и жизнь компании составляли одно целое.
За годы работы «Строительной конторы инженера А. В. Бари» в России по её проектам было построено более 3000 различных резервуаров для нефти и нефтепродуктов, около 20 зерновых элеваторов, более 4000 паровых котлов, порядка 400 мостов, 150 гиперболоидных сетчатых башен, свыше 400 000 кв. м металлических сетчатых перекрытий, а ещё воздушно-канатные дороги, маяки, заводы-холодильники, дебаркадеры, водопроводы, цеха.
Тандем Шухова и Бари был, наверное, самым удачным вариантом сотрудничества изобретателя и промышленника. Бари, конечно, нашёл свою золотую жилу, потому что идеи Шухова были новаторскими, рациональными и легко реализуемыми. При этом оплачивался труд инженера сравнительно скромно. Но в выигрыше оказался и Шухов, потому что Бари разрешал ему реализовывать самые смелые идеи. Хозяин фирмы экономил на оплате, в других местах Шухов мог заработать и больше, но в то же время он полностью доверял своему инженеру. Шухов мог выбирать, за какой проект возьмётся и в каком конкурсе будет участвовать. И когда в 1896 году он сказал, что фирма сможет всего за шесть месяцев возвести павильоны Нижегородской ярмарки, Бари ему поверил.
Оправданный риск
В случае с павильонами определённый риск был. Шухов и сам писал: «Кто из предпринимателей того времени взялся бы за сооружение в шесть месяцев павильонов Нижегородской выставки, если они, даже построенные, вызывали сомнения в надёжности?». А всё потому, что Владимир Григорьевич предложил решение, опередившее своё время.
Посетители ярмарки, приходившие в его павильоны, видели нечто необычное: ажурный лёгкий потолок, который, казалось, ничто не поддерживало. Он словно парил: не было ни массивных колонн, ни основательных стропил. Фактически это была «висячая крыша», и накрыла она площадь более 22 тыс. кв. м (на выставке по проекту Шухова было сделано несколько павильонов). Всё в этой конструкции было совершенно: и внешний вид, и экономичность. Весила шуховская крыша примерно в 2–3 раза меньше традиционной конструкции, меньше был и расход материала, а прочность при этом не ниже.
Часто можно прочитать, что стеклянная крыша ГУМа — это тоже шуховский проект. Однако историк и краевед Сергей Романюк полагает, что говорить так нельзя, инженер лишь консультировал разработчиков. Он отмечает: «Часто пишут о непосредственном участии известного инженера В. Г. Шухова в строительстве Верхних торговых рядов, а некоторые авторы даже сообщают о том, что Померанцев специально пригласил его на строительство. Однако Шухов не работал на Красной площади: стеклянные перекрытия пассажей и залов были спроектированы инженерами Петербургского металлического завода и исполнены там же. Но принципы конструкций были шуховские, и Шухов вместе с другим известным инженером А. Ф. Лолейтом консультировал проект». Косвенным подтверждением этой точки зрения служит тот факт, что Верхние торговые ряды открылись в 1893 году, а свои уникальные крыши Шухов показал на выставке тремя годами позже.
Без достаточной теоретической подготовки сложно понять, в чём же состояло новаторство Шухова. Попробуем разобрать- ся. Исследователи отмечают, что в его конструкциях уникальным образом объединены три момента: они имеют минимальный возможный вес, а также оптимальны с точки зрения производства и стоимости. Российский инженер первым создал так называемые растянутые сетчатые металлические системы. Стальные поверхности в его конструкциях могли удерживаться без колонн, а расход стали при этом был наименьшим.
Шухов работал не только с металлом, имелись у него разработки и металлодеревянных конструкций. При этом их несущая способность была высокой, а расход ценной древесины сокращался.
Идеи Шухова действительно опережали время, однако быстро нашли применение на практике. Мы можем видеть шуховские крыши и сегодня: он проектировал перекрытия Петровского пассажа, Пушкинского музея, Киевского вокзала, Бахметьевского гаража и других сооружений.
Что интересно, разработки Владимира Григорьевича «подстраивались» под самые разные обстоятельства. Нефтяные промыслы, промышленные предприятия, вокзалы и магазины, но не только. Во время Первой мировой Шухов выполнял заказы военного ведомства, в том числе разработал около 40 типов различных подводных мин. А платформа под тяжёлые орудия, которую он спроектировал в 1916 году, служила одновременно и платформой для перевозки. При этом собиралась она легко, всего за 30 минут, а поворачивать с её помощью массивное орудие мог всего один человек.
Завод Бари в Симонове, 1916 год // Александр Вениаминович Бари
Его первая башня
В январе 1896 года Шухов подал заявку на привилегию (патент) по проекту «Ажурная башня». В ней будущее сооружение было описано следующим образом: «Сетчатая поверхность, образующая башню, состоит из прямых деревянных брусьев, брусков, железных труб, швеллеров или уголков, опирающихся на два кольца <…>. Составленная таким образом сетка образует гиперболоид вращения, по поверхности которого проходит ряд горизонтальных колец. Устроенная вышеописанным способом башня представляет собой прочную конструкцию, противодействующую внешним усилиям при значительно меньшей затрате материала».
То есть опять во главу угла были поставлены простота изготовления и экономичность. А навело Шухова на эту идею простое наблюдение. Как-то раз он зашёл в кабинет и обнаружил, что корзина для бумаг, сплетённая из ивовых ветвей, стоит перевёрнутая, а на неё кто-то водрузил тяжёлый горшок с фикусом. Корзина при этом не сломалась. Конструкцию соорудила домработница, которая в это время вытирала пыль. Когда Шухов поинтересовался, не провалится ли за это время корзинка, девушка уверенно сказала, что она и не такое выдерживала.
Собственно, это и была идеальная модель: башня из прямых элементов, которая выдерживает нагрузки и не деформируется. На этом самом простом примере ивовой корзины можно понять, в чём же было преимущество гиперболоидных конструкций.
Обычно пишут, что первая Шуховская башня была построена тоже на территории Нижегородской ярмарки в 1896 году. Но это не совсем так — «нулевой» образец возвели в Москве, на территории завода Бари. Шухов не зря восхищался своим работодателем, говоря, что тот давал ему огромные возможности. В частности, Александр Вениаминович был готов проверять жизнеспособность идей и тратить деньги на опытные образцы.
Водонапорная башня высотой 32 метра должна была стать гвоздём программы в Нижнем. Так и получилось: похожая то ли на кружево, то ли на сооружение будущего, она буквально притягивала публику. Устроители ярмарки тут же сравнили её с Эйфелевой башней в Париже (в 10 раз выше Шуховской!), а сразу после закрытия экспозиции конструкцию купил фабрикант и меценат Юрий Нечаев-Мальцов. Так первая Шуховская башня оказалась в селе Полибине, где она стоит и сегодня.
Сетчатое покрытие по проекту Шухова // Памятник федерального значения, конструкциягиперболоид В. Г. Шухова в Полибине // Водонапорная башня в Лобне
Его главная башня
Шуховская башня на Шаболовке, конечно, заслуживает отдельного рассказа. И не только потому, что это наиболее известное сооружение инженера Шухова, но и потому, что решение этой технической задачи оказалось для него самым сложным и опасным.
Шухов не питал иллюзий относительно советской власти, но и уезжать из страны после революции не собирался, хотя его приглашали и в Европу, и в США. «Мы должны работать и работать независимо от политики. Башни, котлы и стропила нужны, и мы будем нужны», — писал он, и вскоре именно башня и оказалась востребована. Дело в том, что в России на тот момент было всего три радиостанции, а в рабочем состоянии фактически оказалась одна — Ходынская. Работала она круглосуточно, оборудование всё время выходило из строя, и в 1918 году встал вопрос о строительстве в Москве новой мощной станции, для чего нужна была башня-антенна. Решили воспользоваться гиперболоидной конструкцией, тем более что у шуховского проекта было всё, что нужно обескровленной революцией стране: простота выполнения и дешевизна.
По первоначальному плану башен должно было быть пять, но денег не нашлось, поэтому проект сократили до одной. Точно так же сократили и высоту башни: в первоначальном варианте она достигала 350 метров, но где взять столько железа? Шухов «отрезал» понемногу, делал расчёты на 350, 325, 300, 275, 250 метров и т. д. В итоге утвердили проект башни высотой около 150 м, и мечты «побить рекорд» Эйфелевой так и остались мечтами.
Конструкция Шуховской башни была такой совершенной и простой, что заказы на них буквально посыпались на контору Бари. За период с 1896 по 1929 год фирма, которая после революции стала носить название «Строительная контора Мосмашинотреста», возвела башни в Москве, Ярославле, Воронеже, Тамбове, Коломне, Подольске, Туле, Царицыне, Самаре, Прилуках, Кашине, Вологде, Иваново-Вознесенске, Орехово-Зуеве, Гусь-Хрустальном, Казани, Феодосии, Баку, Грозном, Самарканде, Андижане, Бухаре, Ашхабаде и т. д.
О важности этой стройки можно судить хотя бы по постановлению Совета рабоче-крестьянской обороны от 30 июля 1919 года, которое подписал Ленин. В нём говорилось:
«3. Работающих по установке радиостанции считать мобилизованными на месте и потому не подлежащими к призыву (независимо от возраста) до тех пор, пока радиостанция не будет закончена.
4. Всем рабочим квалифицированным и не квалифицированным, работающим по установке радиостанции, выдавать красноармейский паёк до тех пор, пока радиостанция не будет закончена».
Башня состояла из шести секций, которые собирались внизу, а потом поднимались и устанавливались на предыдущий ярус. Подъём производили с помощью деревянных кранов, которые ставили на последнюю готовую секцию. В июне 1921 года произошла трагедия — четвёртая секция упала с высоты 75 метров. Люди не пострадали, но в результате были повреждены уже построенные фрагменты башни.
Шухова тут же обвинили в саботаже и приговорили к «условному расстрелу». Условному, потому что, кроме автора проекта, никто больше не смог бы руководить строительством, а башня была очень нужна. В итоге выяснилось, что виновен в аварии некачественный металл, но другого не оказалось: его и так изъяли у военного ведомства. По окончании строительства обвинения с Шухова сняли, приговор был отменён. 28 февраля 1922 года на башню поставили мачту, работы закончились.
Шуховская башня
Проектная высота: 148,5 м
Реальная высота: 160 м за счёт установки в последующие годы дополнительного оборудования
Масса: 240 тонн
Другие названия: Радиобашня Шухова, Шуховская телебашня, Шаболовская телевизионная башня, Радиобашня Коминтерна
Начало трансляций радиопередач: 19 марта 1922 года. Некоторое время станция работала под названием «Новый Коминтерн»
1933–1937 годы — радиоцентр использовался как опытная лаборатория Научно-испытательного института связи
1937 год — начало экспериментальных телевизионных трансляций
1939 год — начало регулярных телевизионных трансляций 4 раза в неделю
1948 год — переоборудование башни для перехода на высокочастотное телевидение
2002 год — башня не используется для теле- и радиовещания, на ней размещены передатчики сотовой связи
Конец истории?
После отмены приговора об условном расстреле Шухов продолжил работать, причём не менее активно, чем до этого. Он принимал участие в реализации плана ГОЭЛРО, вновь работал на крупных промышленных объектах: на Магнитке, Челябинском тракторном, на заводе «Динамо», восстанавливал разрушенные в Гражданскую войну трубопроводы. Символично, что его последним крупным проектом стало восстановление памятника архитектуры XV века — медресе Улугбека в Самарканде. Минарет накренился после землетрясения, но стараниями Шухова «падающая башня» была выправлена.
Мы привыкли говорить «Шуховская башня на Шаболовке». Но её официальный адрес — улица Шухова, 13. Так имя создателя как бы дважды «закреплено» за его главным шедевром.
Его главное творение тоже признано шедевром архитектурного авангарда и объектом всемирного наследия. Но сегодня Шуховская башня разрушается — с момента завершения строительства прошло много лет, а из-за качества металла и активной эксплуатации башня заметно обветшала. Для её восстановления современного Шухова пока не нашлось, и история о том, что нет денег и металла, кажется, повторяется. На плачевное состояние памятника обратили внимание крупнейшие архитекторы мира, в том числе англичанин Норман Фостер. Пока ничего для исправления ситуации не сделано, кроме того, что поставлены подпорки и принято решение не переносить башню (были и такие проекты).
В своё время Шухов говорил: «Техническую идею надо до воплощения вынашивать, пока стоимость не станет приемлемой». К сожалению, именно этот принцип пока что играет против его главного творения.
