Прозоровские ведут свою историю от ярославского князя Давида Фёдоровича. А от него, в свою очередь, можно легко довести линию до святого Владимира и до самого Рюрика. Фамилия происходит от внука Давида Фёдоровича, Ивана Фёдоровича, жившего во второй половине XV века. Его удельным владением было село Прозорово под Ярославлем.
Герб Прозоровских
Щит разделён на четыре части. В середине — малый щиток, на котором изображён чёрный медведь с золотым топором, стоящий на задних лапах (ярославский герб). В первой части — в лазоревом поле ангел в серебряной одежде с серебряным мечом и золотым щитом (киевский герб). Во второй части — в серебряном поле коронованный чёрный змей с червлёными крыльями (казанский герб). В третьей части — в червлёном поле серебряный медведь (пермский герб). В четвёртой части — в серебряном поле чёрная пушка на золотом лафете, на пушке сидит райская птица (смоленский герб).
Жертва беспощадного бунта
В 1667 году князя Ивана Семёновича Прозоровского отправили в Астрахань усмирять бунтовщиков, во главе которых стоял казак Степан Разин. Князю было уже к пятидесяти, в Астрахани он уже однажды служил воеводой, когда в 1645 году ему поручили приводить местных жителей к присяге новому царю Алексею Михайловичу. Позади у него была блестящая придворная и дипломатическая карьера, переговоры со шведами и поляками. По дороге в Астрахань воевода выслал вперёд парламентёров к Разину. Но тот одного убил, другого отослал обратно.
Разин продолжал грабить Нижнее Поволжье, все попытки Прозоровского разбить мятежников были тщетны. Отряды, посланные воеводой, неизменно терпели поражение. Наконец, в августе 1669 года, войску помощника Прозоровского, князя Львова, удалось одержать победу. Воевода всё же был больше дипломатом. И снова отправил уже к проигравшему мятежнику парламентёров. Разин согласился на предложенные условия и даже отправил Прозоровскому подарок — юного заложника, брата той самой персидской княжны, которую Разин бросил за борт «в набежавшую волну». Прозоровский принял это и другие подарки, разговаривал с бунтовщиком как с равным. О том, как принимали Степана Разина, подробно рассказывал в своих записках очевидец событий Людвиг Фабрициус: «Ему и его воровским людям была дана воля открыто торговать захваченными в Гиляне вещами и людьми, так что персидские купцы выкупили тут всех людей. Одного знатного дворянина вор велел повесить за рёбра. Эта торговля людьми продолжалась около шести недель, в течение которых господа правители города неоднократно звали Стеньку к себе в гости, что не проходило без богатых подарков».
Осенью отдохнувший Разин двинулся вверх по Волге к Царицыну, по дороге вербуя новых сторонников. Прозоровский отправил против него новую армию, но ещё более неудачно: астраханские стрельцы взбунтовались и присоединились к мятежникам. В июне 1670 года Разин был снова под стенами Астрахани.
Прозоровский умело организовал оборону, но было уже слишком поздно. Внутри крепости было достаточно перебежчиков, которые с охотой помогли людям Разина взобраться по лестницам на городские стены.
После взятия Астрахани началась резня. «Воеводу, то есть правителя города, князя Ивана Семёновича Прозоровского сбросили с высокой башни, которая возвышалась посреди Кремля. Его брата, помощника правителя города, и всех начальных людей, кого только смогли поймать, повесили, порубили в куски и сбросили в воду», — рассказывает чудом спасшийся Фабрициус. Судьба детей Прозоровского не менее ужасна. Другой иностранец на русской службе, голландец Ян Стрюйс, свидетельствует, что двух мальчиков, 8 и 16 лет, повесили за ноги на крепостной стене. На следующий день младшего с омертвевшими ногами отвязали и отдали матери, а старшего сбросили с той же башни, что и отца. Впрочем, Стрюйс ошибся: старший как раз остался жив и умер уже в царствование Петра I.
Неравный брак, или жена полководца
16 января 1774 состоялась свадьба Варвары Ивановны Прозоровской, дочери генерал-аншефа князя Ивана Андреевича Прозоровского, и генерал-майора Александра Васильевича Суворова. Суворов ради этого в разгар войны с турками взял отпуск и прибыл в Москву. За четыре месяца до этого он был награждён орденом Святого Георгия 2-й степени, за три месяца до свадьбы отбил штурм города Гирсова и разбил турецкую армию.
Со стороны жениха — военные заслуги, ордена и почести. Со стороны невесты — богатое приданое и благородное происхождение. Отец Суворова тоже дослужился до генерал-аншефа. Но бывшему денщику Петра, конечно, далеко было до Рюриковичей. Разными были и привычки, и образ жизни, и представления о семейном счастье.
Ранней весной 1774 года Суворов возвращается в Молдавию, а летом выигрывает для России войну с турками: его смелая атака при Козлуджи сметает неприятельскую армию. В июне подписан Кючук-Кайнарджийский договор, окончательно оформивший победу.
Но вскоре Суворов уже воюет с внутренним врагом — его отправляют подавлять восстание Пугачёва. С ним едет и жена Варвара Ивановна. Царицын, Таганрог, Астрахань. Плохие дороги, тряска в экипаже, два выкидыша один за другим (в 1775 году у супругов родилась дочь Наталья). О жизни супругов ничего не известно. Но в 1779 году, меньше, чем через шесть лет после свадьбы, Суворов пишет жалобу на свою жену. Тон обвинений самый что ни на есть резкий:
«Когда в 1777 году по болезни находился в местечке Опошне, сперва оная Варвара, отлучаясь своевольно от меня, употребляла тогда развратные и соблазнительные обхождения, неприличные чести её <…> наконец презрев закон христианский и страх Божий, предалась неистовым беззакониям явно с двоюродным племянником моим С.–Петербургского полка премьер-майором Николаем Сергеевым сыном Суворовым, таскаясь днём и ночью, под видом якобы прогуливания, без служителей, а с одним означенным племянником одна по броворам, пустым садам и по другим глухим местам, как в означенном местечке, равно и в Крыму в 1778 году, в небытность мою на квартире, тайно от неё был пускаем в спальню; а потом и сего года, по приезде её в Полтаву, оный же племянник жил при ней до 24 дней непозволительно».
Скандал вышел грандиозный. Славянская духовная консистория, впрочем, челобитной Суворова не дала ходу, посчитав аргументы генерал-поручика неубедительными без должных свидетельских показаний. Тогда Суворов уже пожаловался на саму консисторию в Священный синод. Дело было принято к рассмотрению, но через некоторое время Суворов вместе с Варварой Ивановной заявили о примирении.
В 1784 году история повторилась. Суворов на этот раз написал сразу в Синод. После предыдущего дела, по словам подателя жалобы, жена во всём призналась, раскаялась и пообещала вести беспорочную жизнь. Но затем «наруша свою клятву, сделала прелюбодеяние Казанского пехотного полку с секунд-майором Иваном Ефремовым сыном Сырохновым». Но и это посчитали неубедительным. Суворов получил ответ, в котором ему указывалось на множественные нарушения при подаче жалобы. Больше он не пытался добиться развода, но и с женой не жил. Суворов назначил Варваре Ивановне небольшое для её статуса содержание в 1200 рублей ежегодно, а сам повсюду рассказывал о её измене.
После смерти отца она была стеснена в средствах и при дворе не появлялась, хоть и носила к тому времени титул графини Суворовой-Рымникской. Когда Суворов впал в немилость у императора Павла, Варвара Ивановна воспользовалась этой возможностью и потребовала увеличить ей содержание. Она получила 8000 рублей в год и дом в Москве, но всё остальное Суворов завещал дочери. Уже при Александре, после смерти мужа, Варвара Ивановна снова напомнила о себе, была удостоена наград и почестей но пользовалась предоставленными благами недолго. В 1806 году она скончалась.
