Модный художник с палитрой и кистями, успешный портретист в костюме-тройке. Бронзовый памятник на Болотной площади в районе Якиманка представляет Илью Репина в его академической славе. Высочайшее признание узаконено на постаменте большими буквами: «Великому русскому художнику Илье Репину от правительства Советского Союза».
«Бронзы многопудье» накрыло Репина довольно поздно, хотя официального автора в СССР из него лепили усердно. Произведения Репина уже самые младшие школьники рассматривали с идеологических платформ, считывая с картин навязанные им догмы. Счищать эту прилипшую шелуху, видеть настоящего Репина мы начали недавно.
Сложно поверить, но только в 2006 году картине, где священник в полумраке камеры обращается к потерянному сидельцу, было возвращено ее авторское название — «Перед исповедью». В тридцатые годы, когда Репина посмертно поставили «на службу» тоталитарной машине, происходила смена смыслов. Появлялись перевертыши. Предлагавшая размышление вместо рапортички «Перед исповедью» превратилась в категоричный «Отказ от исповеди перед смертной казнью».
А нейтральная «При свете лампы» обернулась однозначной «Сходкой». В краснорубашечных молодых людях видели исключительно революционеров, а важные для Репина евангельские аналогии сюжетов и мизансцен просто игнорировались.
Что чувствовал он, замерзавший ледяными зимами на даче старик, когда с предложением вернуться на Родину явилась сытая делегация во главе с будущим автором ленинианы, а прежде любимым учеником Исааком Бродским?
Казалось бы, Репин — эмигрант всего лишь волей случая, отрезанный самой историей от большой России в имении Пенаты в Финляндии. Но к тому моменту уже идеологический противник нового режима. И автор, по сути, антисоветского произведения «Большевик, отнимающий хлеб у ребенка», где центральный персонаж — с козлиной ногой. А Советы ему обещали звание народного. По незнанию?
Друг и бывший сосед по Куоккале Корней Чуковский уговаривает нанести хотя бы временный визит: «…Вам Россия придаст много душевных сил. … В Москве Вам будет устроен такой юбилей, какого еще не видела Россия. Если хотите, я поговорю с Луначарским, он пришлет Вам пригласительную телеграмму, устроит Вам экипаж, удобную квартиру. Вы погостите в России дней десять, а потом вернетесь в Куоккала».
Но Репин категоричен, отказывается, его как раз пугает возможность навсегда быть запертым в теперь чужой ему стране: «Никогда не приеду я в Вашу гнусную Совдепию, будь она проклята, меня еще в кутузку посадят, ну ее к черту, ограбили меня, отняли у меня все мои деньги, а теперь сулят подачку…». Затем, вроде бы, загорается, планирует посетить старые музеи, но так и не приезжает. Оправдание — сложности с получением визы. И в 1925 году юбилейная выставка в Русском музее открывается и проходит без него.
Есть версия, что Чуковский, напротив, отговаривал Репина от возвращения и даже оставил в его отсутствие записку с просьбой сохранять благоразумие и «ни под каким видом не приезжать». Но эту историю считала несостоятельной Елена Чуковская, внучка Корнея Ивановича.
Репин не приехал, а его внук, двадцативосьмилетний Дий, мечтавший учиться мастерству художника именно в Ленинграде, несмотря на отказ в возвращении, в 1935 году все же перешел приграничную реку Сестру. Был задержан, арестован и расстрелян по 58 статье. Как шпион и участник некоего «Братства Русской Правды». Полностью оправдан и реабилитирован в 1991-м.
В 1926-м советская делегация увозит из Куоккалы несколько картин Репина, его дар, в их числе портрет Александра Керенского. В 1918 году вместе с Бродским они делали наброски прямо в кабинете Керенского в Зимнем дворце. Из-под кисти Репина, маслом по линолеуму, вышло два портрета, где глава правительства — робкий подросток, выхваченный светом солнечного луча. Бродский вывез из Куоккалы более нейтральный, так называемый первый портрет. Долгие годы он был скрыт в фондах Музея революции. Второй оказался в частном собрании, и вот он действительно страшный. Правая рука в черной перчатке переводит всю и без того как-то неудобно, боком, осевшую фигуру Керенского в какую-то инфернальную, темную плоскость.
Разворачивать линию жизни Ильи Репина почему-то хочется именно с ее финала, когда, по его словам, сумерки природы совпали с сумраком жизни. На холме в саду усадьбы Пенаты простой деревянный крест, могила художника. Зимой будто воткнутый в сугроб посреди леса, занесенных снегом садовых дорожек, спланированных самим Репиным. Место погребения он тоже определял сам. И вот он же в быстрых дерганых кадрах немой кинохроники, ее крутят посетителям музея. Позирует оператору, гостеприимный хозяин.
Кульминацией жизни в Пенатах были совместные годы с Натальей Борисовной Нордман, талантливой писательницей и переводчицей. Небольшая усадьба в Куоккале была приобретена Репиным в 1899 году. Побережье Финского залива в то время — популярное место отдыха петербургской интеллигенции, по сути, эти песчаные дюны собрали на своих колких иголках весь Серебряный век. По средам общество собиралось в Пенатах. Сказочный дом, хранимый римскими покровителями домашнего очага, был окружен мифами, в том числе гастрономическими. О любви супруги художника к котлеткам из сена и морковки слагали легенды. Здесь следовали ритуалам уже при входе, проповедовалось полное самообслуживание. Такой артистический оазис под соснами, где чувствовал себя уютно и юный бунтарь Маяковский, и признанный гений Шаляпин.
Именно в Пенатах возник новый Репин-художник — экспрессивный, пастозный, с цветовыми всполохами, автор неожиданных для передвижника и реалиста «Поединка», «“Самосожжения” Гоголя», «Манифестации», «Голгофы».
Последняя картина «Гопак» за неимением холста, как и автопортрет 1920 года, была тоже написана на линолеуме. Созданная в память Модеста Мусоргского, стала воплощением мечты Репина о республиканской свободной России, частью так называемого «запорожского триптиха». Он был начат «Запорожцами» и менее известной «Черноморской вольницей», где волны вот-вот погубят лодку с сильными казаками в ней.
Художник Илья Репин пишет портрет певца Федора Шаляпина в своей мастерской в Пенатах, февраль-март 1914 года // Крестный ход в Курской губернии. И. Репин, 1880–1883 годы
Доктора рекомендуют Репину беречь руку, проблемы начались еще во время долгой работы над полотном «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». От Ильи Ефимовича прячут карандаши, кисти, бумагу. И тогда он рисует тем, что попадется — папиросным окурком, огарком свечи, угольком.
Репин работал всегда и неистово, трудился до последних своих дней, забываясь в мастерской. Эта одержимость искусством с детства появилась еще в родном Чугуеве, где начинал как иконописец. Золотой медалист Академии художеств с самого начала увлечен всеми темами сразу, от религиозных до сугубо бытовых, светских. Вход в Третьяковскую галерею с кистями и красками был Репину запрещен, только так можно было пресечь неутомимость, с которой он был готов до неузнаваемости переписывать висевшие на экспозиции картины.
Упрекали его то за «всеядность», то за антирусскость, как в случае с «Крестным ходом в Курской губернии». Потом за этот же «Крестный ход» посмертно возвели в ранг патриотов-реалистов. Ни одна созданная русским художником картина не вызывала столько баталий, в том числе криминальных, как его «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». С последствиями последнего нападения вандала уже два года разбираются реставраторы.
В репинском наследии более двух тысяч портретов, более пятисот картин, объем графического наследия и специалисты не назовут точно. Грандиозная выставка 2019 года в Третьяковке на Крымском валу представляла далеко не все наследие, но самый беглый осмотр требовал минимум двух часов. Поздоровался с Мусоргским, поклонился Толстому, удивился Победоносцеву, посочувствовал Пирогову. Встреча с такими людьми не терпит суеты…
Он родился при Николае I, прожил 86 лет, и порой казалось, что его эпоха давно прошла. Александр Бенуа, ценивший Репина, но строго критиковавший его при жизни, в некрологе предположил, что в будущем наступит момент, когда этот великий художник вновь станет необходимым и актуальным. «Его снимут с полки и взглянут по-новому». И кажется, время это пришло.
