С конца 1950-х районы одинаковых панельных домов, возведённые на городских окраинах, стали называть «Черёмушками» вслед за Новыми Черёмушками — первым таким районом на юго-западе столицы. Настоящие же, «старые», Черёмушки находились на территории нынешнего Академического района, и история их возникновения могла бы стать сюжетом детектива.
Ни в одном из многочисленных архивных документов ни о чём похожем по названию на Черёмушки на территории нынешних московских Юго-Западного и Южного округов не упоминается вплоть до 1630 года, когда в делах Поместного приказа, ведавшего почти всем служилым землевладением, внезапно возникает из ниоткуда таинственная «пустошь Черёмошье».
Афера стольника Измайлова
Цари в Московском государстве давали своим служилым людям поместья лишь на время службы и сообразно должности. Если чьё-то поместье оказывалось больше положенного, Поместный приказ излишек отбирал.
У окольничего и воеводы Артемия Измайлова, владевшего деревней Ащепковой в верхнем течении речки Котловки, был сын Андрей, служивший в невысоком чине стольника. Своего поместья под Москвой у Андрея Измайлова не было, и это его очень огорчало. За отсутствием особых заслуг на царскую награду он не надеялся. Оставалось «отнять и поделить». Отнять, естественно, у более слабого и непременно чужими руками.
«Слабым» казался молодой князь Богдан Долгорукий, владевший соседним поместьем с деревенькой Шаболово. Но как безопасно отнять и, главное, надёжно закрепить отнятое за собой? Без вхожей к властям силы с этим и в XVII веке было не справиться. Такой силой для стольника Измайлова стал сын главы Поместного приказа боярина Сицкого Юрий.
Схема двухходовой комбинации, задуманной Сицким-младшим, была проста и в принципе эффективна: не раскрывая отцу суть дела, с его помощью признать долгоруковское имение чрезмерно большим, излишки изъять в казну, а потом утвердить царёв указ о помещении на них Андрея Измайлова.
В 1623 году Измайлов и Юрий Сицкий вместе подали царю соответствующую челобитную. В Поместном приказе учли имя челобитчика и не замедлили отправить писцов проверить и уточнить межевание. Измайлов самолично «ездил за писцами, чтоб та лишняя земля сыскана». Вероятно, он нашёл для них «весомые доводы», и они заверили, что «у князь Богдана лишняя земля есть». Однако «доводы» эти либо оказались недостаточны, либо не дошли до нужных людей — в окончательном отчёте о лишних долгоруковских землях не упоминалось.
Можно только предполагать, какие горячие объяснения последовали после такого афронта между Измайловым и Юрием Сицким. Виноват же был сам Измайлов, придумавший долгоруковские излишки. Разочарованный стольник в том же году подал новую челобитную — уже с жалобой на приказных. Её, естественно, отписали в Поместный приказ Сицкому-отцу, где и положили под сукно. А вскоре сам Измайлов был отправлен на воеводство в Ливны — за 700 вёрст от Москвы. Впрочем, и очередное межевание 1627 года излишков земли у Долгорукова не выявило.
«Прихватизация» в XVII веке
Пока незадачливый стольник воеводствовал вдалеке от Москвы, ещё один из долгоруковских соседей, Афанасий Прончищев, последовательно расширял свои владения.
Прончищев, потомственный дипломат и воевода, служил некоторое время «укладчиком» царских вещей в поездках и, вероятно, был доверенным лицом царя Михаила Романова. На воеводстве, однако, он мздоимствовал даже по тогдашним понятиям не в меру, не брезговал и казнокрадством, от чего, видимо, и разбогател.
Казённые бумаги о земельных приобретениях Прончищева, порой весьма сомнительные, всегда скреплял один и тот же дьяк Поместного приказа — Венедикт Махов. Махов этот происходил из захудалых городовых дворян, всю жизнь прослужил в Поместном приказе, был, что называется, «карьерным чиновником», но в дьяки выбился лишь на склоне лет. Вряд ли его специально поставили курировать прончищевские земельные операции — вероятнее, что между ним и Прончищевым сложились, как бы сейчас сказали, «устойчивые коррупционные отношения».
Многоопытному чиновнику приглянулось дело о «лишней» долгоруковской земле — оно при умном подходе сулило немалую выгоду. Вернувшемуся в Москву Измайлову Махов в 1629 году выдал память (справку), что дело его, мол, вместе со всеми челобитными тремя годами раньше в пожаре сгорело. С Прончищевым же договорился, что продумает и организует сначала изъятие в казну части долгоруковского поместья как излишка, а потом «приватизацию» изъятого — продажу им в вотчину пополам; Прончищев же всё это оплатит. Момент был удобный: место умершего Сицкого-старшего в Поместном приказе временно занял его бывший товарищ (заместитель) и давний покровитель Махова Яков Боборыкин.
Вскоре новые писцы Поместного приказа во главе с Фёдором Уваровым отправляются перемерять земли Долгорукова и — о чудо! — обнаруживают немало «лишней» земли. Из ниоткуда в делах Поместного приказа возникает никогда никому не жалованная и никем не используемая «обводная пустошь Черёмошье». То, что её прежде не существовало, чиновников не смущает. А того, что в состав этой новообретённой «пустоши» вошли два долгоруковских поля (с рожью и с пшеницей), приказные межеватели попросту не замечают. Прончищев немедля просит царя пожаловать эту землю за выкуп в вотчину ему вместе с дьяком Маховым. Решение принимается в рекордные сроки, и уже летом 1630 года приятель и коллега Махова по Поместному приказу дьяк Строев оформляет ему купчую. Новоявленный вотчинник сразу отделяет свою половину и обозначает её как используемую — ставит там «два двора деловых людей», назвав их «деревенькой Черёмха». Партнёры-«прихватизаторы», очевидно, не доверяли друг другу: к оформлению в Поместном приказе вотчинных прав Прончищева на его половину Махов приступает, лишь гарантировав собственное приобретение.
Так из одной выдуманной «пустоши Черёмошье» появились две одноимённых «полупустоши». Первая, доставшаяся Махову, располагалась по обоим берегам ручья Вздериношка (впоследствии Коршуниха), левого притока Котловки, а вторая — прончищевская — ниже по течению того же ручья на его левом берегу.
Всполошившийся князь Долгорукий, у которого росчерком пера отхватили полпоместья вместе с посевами, забрасывает царя жалобами на злоумышленных дьяков. Жалуется и Измайлов, сообразивший наконец, как его одурачили. Все эти челобитные по древней последовательно отправляются в тот же Поместный приказ, где старые приятели и коллеги Махова столь же методично откладывают их в долгий ящик.
«Вор у вора дубину украл»
В начале 1632 года Венедикт Махов покидает Поместный приказ и надолго отправляется с князем Волконским в пограничные с Крымом Валуйки. Вернувшись, он вскоре умирает — в 1635 году. Тут-то и выяснилось, что ушлый Прончищев перехитрил и тёртого Махова: не оплатил в казну дьякову половину пустоши Черёмошье. В 1636 году эта земля царёвым указом изымается «за долг» и передаётся думному дьяку Фёдору Лихачёву.
Князю Богдану Долгорукому пришлось смириться с потерей: думный дьяк в Московском царстве был фигурой весьма значительной. Да и спорные межи, установленные в 1630 году писцом Уваровым, царским указом о передаче Черёмошья Лихачёву фактически были узаконены.
Андрею же Измайлову было уже вовсе не до нового поместья — после разгрома русского войска под Смоленском в 1634 году его отец — второй воевода этого войска Артемий Измайлов — был обвинён в измене и обезглавлен на Красной площади. Сам Андрей, как и все ближайшие родственники казнённого полководца, был сослан. Отцовское же и соседнее с Черёмошьем «изменничье Ортемьево подмосковное поместье Измайлова» конфисковали и прирезали к зюзинским землям Алексея Сицкого — двоюродного брата всё того же Юрия Сицкого.
Собака на сене
После смерти Фёдора Лихачёва полпустоши Черёмошье с сельцом Черёмха перешло к его внуку — малолетнему князю Петру Прозоровскому, будущему знаменитому сподвижнику Петра Первого. Прозоровский этим небольшим имением не занимался — вплоть до 30-х годов XVIII века во всех переписях о нём говорилось: есть двор вотчинников, где живут «прикащик и 3 дворовых человека, да двор скотной, где жили 4 деловых старинных людей; а крестьянских и бобыльских дворов нет».
Впрочем, когда в 1684 году владельцем соседнего с Черемхой Зюзина стал свойственник Прозоровского пожилой князь Василий Одоевский, что сулило перспективы наследства, тот вспомнил об этой своей вотчине и обнаружил, что сын Богдана Долгорукого Фёдор втихаря снова использует свои бывшие земли. В девятилетней тяжбе Прозоровский, ставший к этому времени видным государственным деятелем и одним из крупнейших землевладельцев Московского государства, добился окончательного и весьма выгодного для себя размежевания земель с долгоруковскими и прончищевскими.
Знаменское-Черёмушки
Начиная с земельной переписи 1715 года и сельцо Черёмха, и пустошь Черёмошье из документов начинают постепенно исчезать, а на их месте всё чаще появляются знакомые нам Черёмушки.
В 1745 году в Черёмушках, принадлежащих в это время уже внуку Прозоровского Фёдору Голицыну, появилась каменная церковь Знамения Пресвятой Богородицы, а само село стало называться «Знаменское Черёмушки тож». При Фёдоре Голицыне Знаменское-Черёмушки стало увеселительной усадьбой: там появился господский дом с парадным двором, «французский» регулярный парк с гротом, фруктовый сад. В 1749 году усадьбу посетила императрица Елизавета Петровна.
После смерти Фёдора Голицына усадьба пришла в запустение, переходила из рук в руки. В 1783 году её купил с торгов и осовременил внук знаменитого петровского фаворита Алексашки Меншикова Сергей. Усадьба, обновлённая по проекту архитектора Вильстера в стиле классицизма, включала основной дворец, флигели и павильоны. На месте прежнего регулярного парка появился пейзажный английский парк с прудами и аллеей. Была выстроена и «экономия» — комплекс служебных и хозяйственных построек.
Меншиковы владели Черёмушками без малого столетие. После Великих реформ часть земель они сдавали в аренду крестьянам. В 1880 году все 114 десятин Знаменского-Черёмушек выкупил Василий Якунчиков — крупный промышленник, купец и меценат. Деловой человек, Якунчиков, уже владевший частью бывших прончищевских земель, приспособил главное здание черёмушкинской усадьбы для себя, 65 десятин земли сдал крестьянам под поля, флигели и здания в парке пустил под дачи, а на остальной территории выстроил кирпичный завод — будущий советский Черёмушкинский кирпичный завод №2 треста Моссиликат.
В 1890-х для реконструкции вильстеровского дворца Якунчиков пригласил юного Ивана Жолтовского —это была первая полностью самостоятельная работа будущего «маршала» сталинской архитектуры. До 1917 года по проектам Жолтовского был реконструирован не только главный дом, но и целый ряд других построек в Знаменском-Черёмушках.
После прихода к власти большевиков в усадьбе располагалась контора Черёмушкинской группы совхозов, в 1930-х годах — Московский областной Дом агронома, зоотехнический институт. Вокруг усадьбы постепенно образовался рабочий поселок Черёмушки. А после войны в дворцовой части усадьбы начала работу секретная Теплотехническая лаборатория №3 — важнейшая часть советского атомного проекта. Выросший из этой легендарной лаборатории Институт теоретической и экспериментальной физики АН СССР (ИТЭФ) с 2004 года носит имя её первого начальника — академика Алиханова.
