Подле платформы Переделкино, там, где в конце 1990-х годов раскинулось в окружении новеньких храмов торжественное Патриаршее подворье, прежде стояло древнее село Лукино. В 1729 году его купил князь Михаил Долгоруков — Рюрикович, потомок святого Михаила Черниговского.
За долгую жизнь Михаила Долгорукова обстоятельства не раз вовлекали его в исторические события. И хотя его участие в них было незначительным, оно то возносило его к вершинам власти, то низвергало в пропасть опалы.
Отец его — боярин князь Владимир вовремя перебежал от царевны Софьи к царю Петру, подавлял Стрелецкий бунт, строил за свой счет царские корабли. Детям боярина препон в карьере не чинилось: старший, Юрий, стал майором-преображенцем; второй, Василий, тоже преображенец, служил ревностно, шпагой добыл генеральство, а при Петре II — жезл фельдмаршала. Родившийся в 1667 году Михаил был третьим сыном, «по роду» в 18 лет он стал стольником, ходил с отцовским полком в Крымский поход Василия Голицына, но славы не сыскал, да и в следующие 20 лет о службе его известий нет.
Незаметный сенатор
В 1711 году при подготовке к Прутскому походу Петр I учреждает Правительствующий сенат, этакого «коллективного управляющего» — дабы в отсутствие царя организовывал и контролировал исполнение монаршей воли. Опасаясь заговора, сенаторами он поставил девятерых далеко не первостепенных деятелей, не входивших в его ближний круг и не имевших влияния в придворных партиях.
«Посылаю к вам Екима Волкова, с которым поезжай х князь Ивану Голицыну мужу светейшей княини, и вели ему Волкову сказать ему за службу жены его боярство, а ты стой у сказки, да за его тульскую службу червонной золотой, которой бы носил всегда на выи своей…»
Указ Петра I сенатору Долгорукому, 1715 год
Как попал в сенат Михаил Долгоруков, неясно, разве что по протекции брата: он и грамоты-то не знал, в бумагах сената и даже в торжественной присяге за него расписывались другие. Заметной фигурой в сенате тоже не стал — датский посланник Юст Юль даже не упоминает князя в числе сановников, что «назначены в сенат в Москву, чтобы заправлять всем во время отсутствия Царя». Единственное известное поручение сенатору Михайле — сопровождать царского шута-«карлу» к домогавшемуся боярской чести «по старине» князю Голицыну для издевательского «жалования». Это, впрочем, не мешало Долгорукому содержать за казенный счет аж семерых личных курьеров.
Безвинная опала
Сенаторство Михаила Долгорукова закончилось так же случайно, как и началось. В 1718 году раскрутилось дело царевича Алексея. Разъяренный непокорностью сына-наследника, Петр приказал пытать его, и, похоже, палачи запытали царевича до смерти. Царевы же подручные посылали людей на плаху или в ссылку за любое невосторженное слово. Тогда же пошатнулось положение «Алексашки» Меншикова — расследования о казнокрадстве подбирались к нему все ближе. Самое опасное вела «Канцелярия ведения генерала, кавалера и от гвардии подполковника его сиятелства князя Василия Володимеровича Долгорукова» — брата сенатора: по делу выходило, что светлейший украл аж восьмую часть казны.
«Федор Воронова с розыску сказал: … он же, князь Михайло, говорил: как де царица послышала, что у государя есть матреса, ехала к нему наскоро в Езель, и от того де извергла… А князь Михайло Долгорукой сказал, что он того не говаривал».
Экстракт из дела Михаила Долгорукова, 1718 год
Лишь паранойя политического террора позволила Меншикову ускользнуть: главный в царевичевом деле «инквизитор» Петр Толстой сумел выдать слишком рьяного следователя за заговорщика. Меншиков сам арестовал генерала и отправил в Москву в оковах. Под пыткой помощник князя Василия упомянул и сенатора — дерзнул тот, дескать, обсуждать беспорядочную личную жизнь венценосца. И хотя оговор был явным, царь отставил князя Михаила от сената и сослал в деревню.
Благоразумный губернатор
Лишь в 1721 году Петр помиловал опального князя. А еще три года спустя (уже при Екатерине Первой) Михаил Долгоруков — в Тобольске, во главе необъятной Сибирской губернии. По словам современника, так и не научившийся грамоте губернатор отличался «благоразумным управлением и доброю икономиею».
Долгоруков реорганизует местное воинство — все казаки и прочие «служилые» Сибири по реестру теперь приписаны к одному из городских гарнизонов или несут по очереди службу в приграничных крепостях.
Настоящих карт Сибири еще нет, и губернатор «чинит всевозможное помоществование» в инструментальном картографировании Тобольской провинции, организует экспедиции — на Камчатку, на острова Тихого океана. Он поддерживает открытие железных и медных заводов в Рудном Алтае и удерживает неистового Акинфия Демидова от конфликтов с местными племенами, участвует в разграничении территорий с Китаем и организует казенный экспорт сибирских мехов. Заслуги князя замечены: императрица производит его в тайные советники.
Александр Данилович Меньшиков. Михиль ван Мюссер, 1698 год // Екатерина I Алексеевна — Марта Самуиловна Скавронская (1684-1727) — российская императрица // Князь Дмитрий Михайлович Голицын. Ф. М. Славянский, 1848 год
Среди «верховников»
Осенью 1728 года Верховный тайный совет — коллективный опекун несовершеннолетнего Петра Второго и фактически верховная власть империи — вызывает князя Михайлу в Москву. Официально «за его всеконечною болезнею», в действительности для политического авантажа рода Долгоруковых.
Положение князя непонятно. Его упоминают в числе «верховников», но следов назначения в архивах нет; говорят, что он — уже не губернатор Сибири, но поручения губернаторские по-прежнему дают.
«На которых местах медную руду копать может быть владения мунгальскаго [монгольского]… И по мнению моему, ежели в тех диких татарских местах заводы заводить, то… не произошло б от того какой ссоры».
Из «отписки» Михаила Долгорукова сенату, 1727 год
А Долгоруковы — один из немногих знатнейших боярских родов, не вырезанных Грозным и не растоптанных Петром I — заняты «большой политикой». Внешне европеизированные, они были глубоко привержены старомосковским «традиционным ценностям», где власть и богатство зависели лишь от знатности. После смерти Екатерины, плотно опекая царя-подростка, они низвергли всесильного Меншикова и оттеснили от трона других худородных «птенцов гнезда Петрова». К концу 1729 году почти вся власть в империи оказалась в их руках, во всевластном Верховном совете Долгоруковы (вместе с союзными Голицыными) были в большинстве. Окончательно их положение должна была закрепить женитьба царя на Екатерине Долгорукой — после торжественной помолвки дело считалось решенным.
Но планы эти рухнули: 14-летний Петр II заразился оспой и через две недели умер, как раз в день назначенной свадьбы. Ожидая смерти императора, пятеро из вельмож Долгоруковых пошли на авантюру: изготовили подложное завещание, вручающее трон царской невесте. Подпись умирающего царя подделал ее брат Иван. Князь Михаило, видимо, знал об этом и промолчал, но наутро охотно поддержал брата-фельдмаршала и «верховника» князя Дмитрия Голицына, резко отвергнувших подлог и предложивших призвать на трон племянницу Петра I Анну Иоанновну.
При составлении и обсуждении знаменитых «кондиций» он присутствовал, но следов своего участия в этой первой реальной попытке дать России конституцию не оставил. Попытка эта, как известно, не удалась: новая императрица изорвала уже подписанные ею «кондиции», и самодержавие в России надолго приобрело вовсе уж уродливые формы. А род Долгоруковых злопамятная царица жесточайше преследовала до конца жизни.
Ни в чем толком не виноватый Михаил Долгоруков вместе со старшим братом Василием был лишен чинов и имущества и посажен в каземат Ивангородской крепости. Через 8 лет новые гонения, вызванные вскрывшейся авантюрой с подложным завещанием Петра II, привели его в Соловецкую темницу — хотя бы не к изуверской казни, как нескольких родичей.
Лишь «царица Елисавет» освободила ослепшего 74-летнего князя, вернула ему чины и имения и сразу уволила «по дряхлости». До смерти в 1750 году всеми забытый Михаил Долгоруков жил затворником в своем доме «меж Тверской и Никитской улиц, в приходе церкви Николая чудотворца в гнездниках». Портретов его не сохранилось.
