Сегодня по Троице-Лыкову водят экскурсии. Рассказывают об истории дворцового села, посещают храмы, а потом экскурсантов подводят к дому, где после возвращения из США жил писатель Александр Исаевич Солженицын. Именно в Троице-Лыкове ему выделили землю госдачи «Сосновка-2», на которой писатель построил дом. Он провел здесь больше 10 лет. Приходилось непросто, но по-другому в жизни Солженицына и не бывало…
12 февраля 1974 года Александр Солженицын покинул квартиру на Тверской, где жил последние несколько лет. Московской прописки у писателя не было, и каждые три дня он был вынужден уезжать из дома: находиться в квартире, принадлежавшей теще, больше 72 часов писатель не мог по закону. Солженицын жил день-другой у друзей, а потом возвращался, чтобы следующие три дня провести с семьей. Но в феврале 1974 года он уехал из своего дома и своей страны на 20 лет. В изгнание.
Родина в нем не нуждается…
Начался этот долгий путь за полгода до рокового 12 февраля. В сентябре 1973 года Солженицын согласился на публикацию романа «Архипелаг ГУЛАГ» в эмигрантском издательстве ИМКА-Пресс. Писатель не планировал издавать книгу именно тогда — понимал, что ее появление вызовет репрессии в отношении него самого и семьи, а в сентябре 1973-го у него только-только родился младший сын Степан. Но помощница Солженицына Елизавета Воронянская, которую несколько дней допрашивали в КГБ, выдала местонахождение рукописи «Архипелага» и после покончила с собой. Понимая, что дальше ждать нельзя, Солженицын разрешил печатать роман за рубежом. Оставалось только ждать реакции, и она последовала.
«Лефортовские знакомые подступы. (На самом взлете, кандидатом на ленинскую премию, приходил я сюда изучить Лефортово снаружи, никогда не помешает.) Знакомые раздвижные ворота, двор, галерея кабинетов, где у нас бывали свидания. Пока доехали — уже темновато, фонарей на двор не хватает, какие-то офицеры уже стоят, меня ждут».
Александр Солженицын. «Бодался теленок с дубом», 1975 год
12 февраля 1974 года Солженицына доставили в Лефортово. Он готовился к худшему, ждал допросов. Жена в это время уничтожала документы и письма… На следующий день писателю предъявили обвинения в измене Родине, зачитали указ о лишении его гражданства СССР и сразу, прямо из Лефортова отвезли в аэропорт Шереметьево. Оттуда Солженицына отправили в ФРГ.
Еще день спустя вышло специальное постановление об изъятии из магазинов и библиотек всех обнародованных произведений писателя. Публикации были в «Новом мире» и «Роман-газете», а также выходили отдельные книги, которые приказали уничтожить — разрезать на мелкие части.
Примерно через полтора месяца СССР покинула и семья Солженицына — его жена Наталья Дмитриевна с детьми. После воссоединения супруги поселились на два года в Швейцарии, а потом переехали в США.
В доме Генриха Белля в Кельне. 1974 год // Урок математики с сыновьями. Вермонт, 1982 год
Отшельник, затворник, борец
В Вермонте, в городе Кавендише, Солженицыны провели 18 лет. Жили уединенно, насколько это было возможно — на продуктовом магазинчике в их городе даже висело объявление: «Дорогу к Солженицыным не показываем».
Наталья Дмитриевна поставила перед собой непростую задачу вырастить мальчиков русскими. Ведь когда семья уехала, старшему из детей Солженицыных исполнилось всего 4 года. Были семейное чтение вслух, занятия математикой с отцом, купание в пруду тут же, после уроков, походы в горы, чтобы посмотреть на звезды… Были и сложности, не обошлось без травли детей в школе, но каждый из мальчиков защищался как мог. Степа даже говорил матери: «Из жизни нет выхода».
Другой частью этой американской жизни была работа. Работа, работа и работа: в Америке Солженицын написал огромный по объему роман-эпопею «Красное колесо». Время от времени выходили публицистические статьи, писатель выступал перед разными аудиториями. Его фигура вызывала в США интерес, причем он был известен не только как писатель, но и как человек, который непременно «обрушит коммунизм». Американский славист, директор Центра русских исследований Иллинойского университета профессор Ричард Темпест отмечает, что главных «гробовщиков коммунизма» для американцев было четверо — Сахаров, Лех Валенса, Рейган и Солженицын. Тем не менее публичные выступления писателя не всегда оправдывали ожидания. Так, в 1978 году Солженицына пригласили на ассамблею выпускников Гарварда, где он прочитал лекцию, ставшую впоследствии знаменитой. В ней он, в частности, говорил: «Безо всякой цензуры на Западе осуществляется придирчивый отбор мыслей модных от мыслей немодных — и последние, хотя никем не запрещены, не имеют реального пути ни в периодической прессе, ни через книги, ни с университетских кафедр. Дух ваших исследователей свободен юридически — но обставлен идолами сегодняшней моды».
Оставить подобное выступление без внимания американцы не могли: «он пускается критиковать западное общество с позиций, указывающих на его чудовищное непонимание этого общества», «что вообще знает русский писатель, проводящий дни свои за забором в отдаленной вермонтской деревне, о вибрирующем многоликом обществе, которое он считает таким несовершенным из-за недостатка духовности?», «русских писателей всегда привлекал какой-то сумасшедший эксцентричный пуританизм»… В книге «Угодило зернышко между двух жерновов» Солженицын с горечью отмечает, что все шаги, которые он сделал на Западе, оказались чередой поражений. Ситуация складывалась сложная, в середине 1980-х он начал отказываться от выступлений — приглашений поступало много, но писатель не хотел снова и снова становиться мишенью для критики. Нападки шли и со стороны американцев, и от представителей эмиграции. Продолжали громить Солженицына и в СССР.
Домой!
В одном из интервью Наталья Дмитриевна Солженицына сказала, что их сыновья, выросшие на Западе, боялись, что не смогут полюбить Россию. При этом детям никогда не говорили, что они обязаны вернуться на свою далекую и совсем незнакомую Родину. А вот старшее поколение семьи, как вспоминала Солженицына, жило тем, что когда-нибудь они смогут отправиться домой.
Хотя окружающие считали, что это больше мечта, чем реальная перспектива, Александр Исаевич продолжал верить — он вернется в Россию. Тем более что эпоха Горбачева давала надежду на восстановление гражданства. Начались какие-никакие контакты с Союзом. Сначала появились намеки, а потом все более определенные планы публикации произведений Солженицына на родине. Хотели опубликовать «Раковый корпус», но писатель настоял на «Архипелаге»: он был причиной высылки из страны, пусть с него начнется и возвращение. Первые главы напечатали в «Новом мире» в 1989 году. Мнения читателей разделились — одни благодарили и говорили, что страна обязана знать об этой части истории, другие называли Солженицына клеветником и черносотенцем, третьи восхищались его мужеством.
О возвращении Солженицына из Америки компания BBC сняла фильм, который начинается, как и всякое путешествие, со сбора вещей. Наталья Дмитриевна очень точно определила свое тогдашнее состояние: «Я чувствую себя сжатой пружиной и готова к большому прыжку в будущее, которое одновременно и наше прошлое». Каким окажется это будущее и насколько оно будет похоже на прошлое, никто не знал и не мог даже предположить.
Елена Цезаревна Чуковская, внучка Корнея Чуковского, много лет помогала Солженицыну. Она написала для «Книжного обозрения» статью «Вернуть Солженицыну гражданство СССР». В ней позиция была обозначена предельно четко: «Пора прекратить затянувшуюся распрю с замечательным сыном России, офицером Советской Армии, кавалером боевых орденов, узником сталинских лагерей, рязанским учителем, всемирно-знаменитым русским писателем Александром Солженицыным и задуматься над примером его поучительной жизни и над его книгами».
Гражданство СССР Солженицыну вернули в 1990 году, тогда же с него сняли обвинения в измене Родине. Путь домой был открыт.
Александр Исаевич и Наталья Дмитриевна в Тверской губернии. 1996 год
Долгая дорога
Почему же дорога писателя в Москву началась только в 1994 году? По воспоминаниям жены, Александр Исаевич работал и не хотел прерываться. Кроме того, Солженицын считал, что 1990 год — не самый удачный для свидания с Родиной. Бурлили политические страсти, в центре внимания общества были журналисты и политологи, но не писатели. Нужно было немного подождать.
Возвращение Солженицыных началось в мае 1994 года. Почему «началось»? Солженицын отказался прилететь сразу в Москву. С женой и сыновьями он прибыл в Магадан, оттуда переехал во Владивосток и начал долгое двухмесячное путешествие на поезде через всю Россию. Ему хотелось видеть, общаться, слышать страну, в отрыве от которой он провел 20 лет. «Родина моя там, сердце мое там, вот поэтому я и еду», — говорил он корреспондентам BBC.
Наталья Дмитриевна Солженицына впервые после изгнания побывала в Москве в 1992 году с сыновьями Ермолаем и Степаном. Как говорила она сама, «чтобы найти место, где жить». В квартиру на Тверскую вернуться было невозможно. Борис Ельцин подарил писателю участок в Троице-Лыкове, где началось строительство дома. Позже жена Солженицына сетовала, что строили долго (некоторое время пришлось жить в квартире на Плющихе), а построили не слишком хорошо, только крышу пришлось перекрывать несколько раз. Но место Александр Исаевич очень полюбил, и Троице-Лыково стало для семьи домом.
Дорога получилась долгой. Специально для Солженицына и сопровождавших его арендовали два вагона, которые перецепляли от одного поезда к другому. Четкого, расписанного по минутам графика у писателя не было. Только в таких постоянных вагонах можно минимально обустроить железнодорожный быт. В некоторых городах писатель проводил по несколько дней, ездил по окрестностям, упорно отказывался от официальных парадных встреч, настаивал на том, что он лицо частное.
Еще за год до возвращения Солженицын заявил, что баллотироваться никуда не будет и в политической жизни участвовать не намерен. Более того, он считал, что для него как для писателя выход на политическую арену станет шагом назад. Но от Солженицына ждали то ли пророчества, то ли откровения и не давали стать тем частным лицом, которым он так хотел быть. Вокруг все время были журналисты, все 55 дней, что продолжалось путешествие по стране, но волновала большинство из них, как обычно, «картинка», а не суть.
Когда я вернусь, засвистят в феврале соловьи
Тот старый мотив, тот давнишний, забытый, запетый,
И я упаду, побежденный своею победой,
И ткнусь головою, как в пристань, в колени твои,
Когда я вернусь…
А когда я вернусь?
Александр Галич
До Москвы писатель добрался 21 июля 1994 года. Ощущение невероятного напряжения, сопровождавшее все путешествие Солженицына по родной земле, достигло, кажется, предела. О том, что поездка — это лишь путешествие частного человека, можно было забыть. Солженицына приветствовали (хотя на вокзал пришли и те, кто его проклинали), от него ждали слова, и он сказал: «Народ у нас сейчас не хозяин своей судьбы». Изменилось ли что-то с тех пор? Вряд ли…
