Особенно когда эта бестактность — форма глупости.
В прошлую субботу погиб Геннадий Бачинский, радио- и телеведущий, наверняка хороший и талантливый парень (я не был лично с ним знаком, но многие о нем так отзываются), чей-то муж, отец, сын, друг. Погиб, потому что его автомобиль выехал на встречную полосу и врезался в идущую навстречу машину. Пострадало еще несколько человек, некоторые из которых, возможно, теперь на всю жизнь останутся инвалидами.
В любом случае, это одна из тех трагических историй, выслушав которую, хочется вздохнуть, помолчать и выразить сочувствие.
Но нет. На телевидении, в радио, в газетах — псевдорасследования происшествия, описания того как «кто-то что-то будто предчувствовал», детальные репортажи с похорон: кто как плакал и кто как кого утешал. Все пестрит фразами «невосполнимая утрата», «выдающийся», «знаменитый» — никакой штамп не остался неозвученным. Кажется, горе пришло в каждую семью.
Но ведь не пришло, давайте признаемся. И эти завывания напоминают завывания профессиональных плакальщиц, которых в старину приглашали на каждые «богатые» похороны — кричали громко, но каждый раз одно и то же.
Все этих плакальщиц слышат, но никто не верит в искренность их слез. Становится неловко и обидно за тех, у кого это горе настоящее: близких, друзей, родных. Потому что в такие моменты искренне сердце ищет не дешевой публичности, но тишины.
Сергей Стиллавин, друг Бачинского и соведущий, назвал гибель товарища «глупой ошибкой» и попросил всех беречь себя ради тех, кто их любит. Вот, наверное, самые правильные слова для публики и достаточные. Все остальное — бестактность.
