В 1970 году на карте района Вешняки появилась новая улица — аллея Жемчуговой. Она идёт мимо усадьбы Кусково — той самой, где актриса крепостного театра Прасковья Жемчугова нашла своё счастье и стала графиней Шереметевой.
Вечор поздно из лесочку
Я коров домой гнала,
Лишь спустилась к ручеёчку,
Оглянулася назад,
Вижу, едет барин с поля,
Две собачки впереди.
Поравнявшися со мною,
Бросил взор свой на меня.
В народных песнях, собранных археографом Петром Киреевским, этому сюжету посвящены десятки произведений. Конечно, образ простой крестьянки, ставшей возлюбленной аристократа или самого императора, — древний и распространённый, так что народное творчество можно посчитать просто вымыслом, развитием традиции. Но история любви графа Шереметева и актрисы крепостного театра совершенно правдива.
Помимо аллеи Жемчуговой, есть ещё и Прасковьина улица, посвящённая той же актрисе, — она находится недалеко от Останкино, где и был театр Николая Петровича Шереметева.
Правда, никаких коров Прасковья Жемчугова никуда не гнала, а барин её встретил вовсе не на прогулке с собаками. Крепостной театр Шереметевых возник ещё при старом графе Петре Борисовиче Шереметеве. Он приходился сыном прославленному петровскому генерал-фельдмаршалу (о нём читайте на стр. 42–47), но сам был далёк от мыслей о дворцовой или военной карьере. В своих усадьбах Кусково и Останкино он устраивал балы и театральные представления, гостила у него и сама императрица Екатерина II.
Усадьба Останкино
Сцена с графским размахом
Крепостной театр приобрёл грандиозный масштаб благодаря Шереметеву-младшему, Николаю Петровичу. Он был другом детства наследника престола Павла Петровича. К дворцовой жизни Николай Петрович остался равнодушен, хоть и получил чин камер-юнкера. Зато был совершенно помешан на сценическом искусстве. Во время четырёхлетнего путешествия по Европе он посетил огромное количество театров, дружил с драматургами и музыкантами. Некоторых из них он потом выписал в Россию — создавать музыку для домашних представлений.
Николай занимался своим любимым делом с необычайным рвением. Управление театром в Кусково стало профессиональным: молодой граф основал дирекцию, а талантливых девочек и мальчиков из числа крепостных крестьян отбирал сам
В усадьбе было устроено два театра: один — «воздушный» (под открытым небом), второй — в специально выстроенном деревянном здании. Ещё три сцены находились в городских домах графа: две в Москве, на Никольской и на Воздвиженке, третья в столичном дворце — Фонтанном доме.
В начале 1790-х театральная труппа Шереметева уже превзошла Императорские театры и составляла порядка 200 человек: актёры, музыканты, костюмеры, гримёры и декораторы. Граф тратил на это все свои средства: выписывал ткани, костюмы и декорации из Парижа.
Но особенно граф гордился качеством подбора и обучения своих актёров. Таланты искали по всем имениям Шереметевых от Москвы до Курской и Воронежской губерний. Затем будущих звёзд сцены обучали лучшие профессионалы. Композиторов и сценографов выписывали из Италии и Франции. С оркестром работали дирижёры из Вены. Московским и петербургским театрам оставалось только завидовать. Крепостных отправляли на лучшие спектакли — смотреть на игру мастеров и учиться; а особенно талантливые выезжали за границу, как, например, Степан Дегтярёв, который после учёбы в Италии стал композитором и дирижёром.
Фонтанный дом (Шереметевский дворец на Фонтанке) в Санкт-Петербурге
Девушка Прасковья
Вряд ли Прасковья Ивановна Ковалёва когда-либо пасла коров, разве что в совсем раннем детстве: она была дочерью кузнеца и семилетней девочкой попала в услужение к княжне Долгорукой. Вскоре её заметили в дирекции Шереметевского театра. В возрасте десяти лет она дебютирует на сцене в комической опере Андре Гретри «Испытание дружбы». Актриса быстро росла в профессиональном плане. В 1787 г. (ей почти девятнадцать) она играет в другой опере Гретри — «Самнитские браки». В числе зрителей была сама императрица — игра Прасковьи привела её в восторг.
К тому времени дочь кузнеца, выступающая под сценическим именем Прасковьи Жемчуговой, становится примадонной и любовницей графа Шереметева. Много лет спустя Николай Петрович писал сыну, что его прельстила не только красота актрисы, но и её душевные качества: доброта, отзывчивость, скромность, набожность. «Сии качества пленили меня больше, нежели красота ее <…>; они заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою».
Графиня Шереметева
Путь от любовницы графа до законной супруги — сложен, даже немыслим. За любовницу Шереметева никто бы упрекать не стал, а вот сочетаться не просто неравным браком, а браком с крепостной считалось нарушением всех норм и приличий. Сначала граф и актриса жили в небольшом домике в кусковской усадьбе. Затем перебрались в Останкино и поселились в новом дворце.
Шереметева можно было бы укорить в том, что он не осмеливался идти наперекор общественному мнению. Но стоит учесть ещё одно важное обстоятельство. В Останкино граф перебрался в 1795 году, и можно предположить, что он собирался вскоре узаконить свои отношения с Жемчуговой. Но на следующий год Екатерина II умерла, на престол взошёл Павел, друг детства Шереметева. С одной стороны, граф немедленно был пожалован в обер-гофмаршалы (этот придворный чин соответствовал генерал-аншефу). Разумеется, при всех павловских строгостях придворный столь высокого ранга никак не мог пойти на светский скандал, да и вряд ли получил бы разрешение от императора на подобный брак.
Шереметев переехал в Петербург и поселил Прасковью Жемчугову в Фонтанном доме. В свет они, разумеется, выходить вместе не могли. В этот период он дал актрисе вольную: она стала свободным человеком, но по-прежнему не могла жить с возлюбленным открыто. Их отношения ни для кого не были секретом, но мало кто воспринимал их всерьёз, считая любовь графа аристократической блажью. Чтобы примирить родственников и весь свет с женитьбой на Прасковье, Шереметев выдумал легенду о благородных предках Жемчуговой — польских шляхтичах Ковалевских. К несчастью, эта хитрость не удалась.
После смерти Павла в 1801 году они наконец поженились, Венчались (по одной из версий — тайно) в московской церкви Симеона Столпника. Через полтора года Прасковья Жемчугова родила сына Дмитрия. Беременность стала невыносимым испытанием для здоровья. Через три недели после родов графиня умерла.
Николай Шереметев, осознав, что Прасковья при смерти, решил сообщить императору Александру о своём браке. Он также рассказал, что намерен признать Дмитрия своим законным наследником. Император не возражал, однако общество оказалось не столь снисходительно — разразился скандал.
Николаю Петровичу Шереметеву, правда, было не до того: «Тяжка, несносна, мучительна была мне утрата любезнейшей моей супруги, о коей горестнейшее воспоминание приближало меня ко гробу. <…> Я пребывал в бесчувственности; тело супруги моей сопровождали к погребению; никто из множества моих знакомых и называвшихся моими друзьями, кроме весьма малого числа искренне ей и мне преданных, не изъявил чувствительности к сему печальному происшествию».
На портрете работы Боровиковского граф Н. П. Шереметев указывает правой рукой на Странноприимный дом как на своё главное свершение
Друзья и родственники не только не проявили сочувствия, но и всеми силами выражали своё негодование. Николай даже приставил к сыну охрану, чтобы того не убил племянник, сын его младшей сестры Пётр Разумовский. Подозрения графа нельзя назвать беспочвенными — Разумовский был весь в долгах и нрава весьма невоздержанного.
Со смертью Прасковьи Жемчуговой пришёл конец и театру. «Милый образ ея никогда не выходил из памяти моей, и душа моя желала всегда соединиться опять с ея душою», — писал безутешный Шереметев. Он распустил актёров, закрыл театр, почти ни с кем не общался. Граф выполнил данное жене обещание — жертвовать больше на благотворительность. Ежегодно он выдавал крупную сумму бедным невестам (6000 рублей) и бедным семействам (5000 рублей). Кроме того, Шереметев открыл в Москве Странноприимный дом, вмещавший до 100 престарелых и увечных постояльцев, а при нём — бесплатную больницу. Умер граф в 1809 году, завещав своё состояние сыну Дмитрию.
