Открыть в аграрной стране сельскохозяйственный институт? Что за странная идея. Российские крестьяне и так всё умеют! И действительно, сколько мы слышали о развитии образования в петровские времена, об открытии университетов в XIX веке, но учиться работать на земле долгое время не считалось нужным. Только в 1865 году в Москве на территории нынешнего Тимирязевского района открылась Петровская земледельческая и лесная академия.
Сегодня академия носит название «Российский государственный аграрный университет» — МСХА имени К. А. Тимирязева. Путь к его созданию был по-настоящему долгим.
Всё началось с Ломоносова
Так уж получилось, что многие вехи истории российского образования связаны с именами Петра I и Михаила Ломоносова. У царя-реформатора до сельского хозяйства руки не дошли, инициатива открытия первого учебного заведения этого профиля принадлежит Ломоносову. По его плану в 1765 году при Российской академии наук появился класс земледельчества. До этого какое-никакое образование сводилось к открытию школ при конезаводах.
При Павле I открылась Школа практического земледелия, однако проработала она менее 10 лет. Передовые методы, которым там обучали, встретили совершенное непонимание со стороны крестьян. Известный агроном Степан Усов в своём «Курсе земледелия» писал: «Крестьяне так худо понимали добрую цель учреждения, что выбранные для учения в эту школу шли в неё, как в рекруты; домашние считали их потерянными без возврата и провожали из селения с плачем; у иных жёны, сочтя в учение мужей пропавшими, выходили снова замуж».
Софья Владимировна Строганова, ур. Голицына (1775–1845). Жан Монье, 1808 год; Пётр I (1672–1725). Луи Каравак, 1716 год; Павел I (1754–1801). С. Щукин, 1797 год
Инициатива не наказуема, но бесполезна
Попытки поставить сельскохозяйственное образование хоть на какие-то рельсы продолжались. Так, графиня Софья Строганова, которая в 42 года овдовела и стала управительницей огромного имения, на практике убедилась, как не хватает в сельском хозяйстве знающих людей. В 1825 году она организовала в Марьине Школу земледельческой, сельскохозяйственной и горнозаводской науки, но поставить там дело с размахом не удалось.
Инициативы организации сельскохозяйственного образования возникали и в совершенно неожиданных местах. К примеру, граф Фёдор Ангальт, военный педагог, генерал-директор Первого кадетского корпуса, «предпринял учинить питомцев корпуса не только знающими полководцами, но и искусными земледельцами». Так что кадеты и обрабатывали землю, и сеяли.
Были и другие учебные заведения, но тоже локальные — в Крыму например, обучали виноделов, садоводов, открывали учебные фермы. Не оставляло ощущение, что энтузиасты бились как рыба об лёд. Крестьяне, которых отправляли учиться, возвращались в родные деревни и тут же торопились всё забыть — и по старинке неплохо. Если же специальность агронома получали люди «благородные», то оставались фактически без работы. Зачем нам агроном? Нам агроном не нужен.
Открыть нельзя ограничивать
Во второй половине XIX века, после отмены крепостного права, стало очевидно, что правила игры пора менять. Наконец понадобились специалисты, которые могли бы «подтянуть» российские хозяйства до европейского уровня. Возникало всё больше малых школ, часто на базе одной усадьбы. А в 1865 году начала работу Петровская земледельческая и лесная академия, о демократичном уставе которой её ученик и будущий писатель Владимир Короленко писал: «Свобода изучения и вера в молодые силы обновляющейся страны — таковы были основания устава. Наука не искала усердия по принуждению».
Академию отстроили на славу. Сначала взяли в аренду, а потом казна выкупила старое имение Петровско-Разумовское, главное здание перестраивал Николай Бенуа. Для организации Лесной опытной дачи пригласили Альфонса Варгаса де Бедемара, датчанина, специалиста по организации лесного хозяйства, с 1841 года жившего в России. О значимости его работ говорит хотя бы то, что начал он расчистку и благоустройство «учебного леса» за три года до открытия учебного заведения (по преданию, на участке росли липы, посаженные самим Петром I, которые Бедемар аккуратно сохранил). Кстати, с тех времён на территории Тимирязевской академии сохранился уникальный деревянный Дом Вильямсов, построенный для профессоров (Тимирязевская улица, 53).
Казалось бы, учиться и учиться. На курс приняли 400 человек, образовательного ценза для поступления не было, экзаменов тоже. Убийство студента Иванова и «нечаевское дело», к которому оказались причастны несколько слушателей академии, послужило поводом к ужесточению устава, постепенно обучение стало платным. А в 1894 году власти сочли, что в среде студентов слишком много вольнодумцев, и вовсе закрыли учебное заведение…
В. Г. Короленко (1853–1921). Фото М. Дмитреева, 1889 год; Николай Леонтьевич Бенуа (1813–1898). Фото 1890 года; Н. С. Хрущёв (1894–1971). Фото В. Лебедева, 1965 год
Поднимать сельское хозяйство
…но быстро открыли снова. Неурожай 1891 года и начавшийся впоследствии голод показали, что сельское хозяйство вести «абы как» нельзя, нужны кадры. В том же 1894 году открывается Московский сельскохозяйственный институт, условия приёма туда были более строгими, чем в академию: 300 человек на курсе, приоритет у детей крупных землевладельцев; профессоров, которые «скомпрометировали» себя в Петровской академии, до преподавания не допустили. Хотя сама программа обучения больших нареканий не вызывала. Студенты обязательно проходили практику, начало занятий перенесли на январь, чтобы, как «на земле», думать зимой, а работать летом.
Что интересно, институт успел ещё раз побыть Петровской академией — в 1917 году ему вернули историческое название. Правда, всего на шесть лет. В 1923-м появилась известная нам «Тимирязевка» — сельскохозяйственная академия имени К. А. Тимирязева. Программа обучения была так обширна, что в 1930-е годы из состава академии выделились Гидромелиоративный институт, Институт инженеров сельскохозяйственного производства, Институт рыбной промышленности.
Студенты именно этой академии оказывались действительно «на передовой», хотя их подвиг — тихий. В годы войны более тысячи учащихся отправились в колхозы, чтобы заменить комбайнёров и трактористов, которые ушли на фронт. В период освоения целины тимирязевцы обследовали земли и составляли карты — бесценная информация для ударников и передовиков, шедших за ними.
Сегодня это, наверное, один из самых «богатых» вузов страны. Оно и понятно: без собственной производственной базы подобное учебное заведение существовать не может, основное его сокровище — земля. Последняя крупная угроза над тимирязевцами нависла, пожалуй, в 1960-е, когда Хрущёв хотел вывезти их то ли в Курск, то ли в Новосибирск, но проект оказался слишком дорогостоящим. Сегодня же вуз вынужден отбивать атаки на свои земли, охранный статус которых время от времени оказывается под угрозой пересмотра. Но по крайней мере в целесообразности сельскохозяйственного образования больше никто не сомневается.
